— Ну и что теперь будешь делать, Сём? — спрашивает Димка, когда я заканчиваю говорить. — Только давай без твоего любимого про муравья и хуй*.
Ржу. Кашляю от боли в рёбрах, но ржу. Димон терпеть не может эту фразу. Говорит, что она не конструктивна.
Но зато секретарша моя, Наташа, больше не спрашивает «что делать?»
— А то и делать, Димон, — качаю головой и тут же жалею об этом движении, что отдаёт болью тут же в висках. — То и делать.
Дима отвозит меня домой, прощается и уходит. Я, закрыв за ним дверь и кое-как содрав с себя шмотки, падаю в кровать. Дико хочется пить, но встать и налить себе стакан воды, сил просто нет.
В пьяном, сотрясённом пинками грязных кроссовок, мозгу начинает кружиться мысль, что теперь-то в старости мне есть кому подать этот долбанный стакан воды. Ну или мне скажут: «Вали, папаша, туда, где был все пять первых лет моей жизни».
Мда. Что только не вспыхивает в воспаленном сознании…
Так меня в сон и затягивает. Вязко, шатко, с лёгкой тошнотой.
И утро тоже не радует. К похмелью и сотрясению на кухне я обнаруживаю ещё одну свою головную боль.
*Для тех, кто не читал предысторию. Семён однажды на панический вопрос Василины «И что же теперь делать?!», спокойно ответил «Муравью х*й приделать, Адамовна». Стало мемом местного масштаба))
16
Василина
— Мам, а доктор этот в Москве отремонтирует мою ножку и я смогу танцевать, да? — в десятый раз уже спрашивает Настя, пока после контроля проходим на посадку.
— Дочь, мы же обсуждали, — отвечаю, а сама понимаю, что она задаёт этот вопрос раз за разом просто потому, что ей страшно и надо как-то саму себя мотивировать. Она ведь ребёнок, и как и любой ребёнок, боится врачей. — Доктор посмотрит и тогда уже скажет, но я уверена, что он что-нибудь придумает, солнышко.
Обещать ей я не могу, не имею морального права. Шанс, что она сможет жить без снижения качества жизни, высок, но что встанет к танцевальному станку — ни один врач такого не пообещает с её заболеванием. Уже только по факту прогресса лечения.
Дать ребёнку надежду, уверенность, а потом сказать ну извини, не вышло — слишком жестоко. Это может сильно поломать её.
Поэтому я не обещаю. Но говорю, что мы сделаем всё что сможем, что будем выполнять все рекомендации доктора, как бы сложно ни было. И что я ей помогу, буду с ней, как бы это всё не обернулось.
Мы проходим по рукаву и входим в самолёт, под руководством стюарда находим свои места и располагаемся. Настя пролезает к окошку, а я убираю ручную кладь в багажник над сиденьем. Усаживаюсь рядом, а она достаёт из рюкзачка свою куклу и любимую книжку.
— Мам, почитаем?
— Да, зайка, конечно, сейчас только телефон отключу.
ebooksa