Я вернусь в твою жизнь

22
18
20
22
24
26
28
30

Фиг с тобой, Бамблби.

Хватаю свой рожок и аккуратно, совсем не пошло собираю губами подтаявшую верхушку.

Совсем не пошло, да. Так что я не знаю, почему он так вдруг брови поднимает. Одна кстати, разбита была недавно, что ли? Царапина поджившая видна.

И сидит да продолжает хихикать.

— Мам, у тебя тут мороженое, — показывает Настя на свой нос, чуть оттянув наушники.

Блин. Блин!

Стараясь не уронить достоинства, я вытираю кончик носа, с ужасом понимая, что там была огроменная клякса.

А Бамблби беззвучно ржёт, спрятавшись у себя в кресле — это я вижу в отражении экрана выключенного телевизора перед ним.

Вот же гад. И что вообще он тут забыл? Вряд ли я поверю, что по делам летит в Москву, и совсем не дочь причина соседства.

Но осознание того, что он тут из-за неё всё же, вопреки моему настрою греет душу. И чтобы мне самой себе в этом признаться, надо постараться.

Настя тоже веселится. Хихикает с меня и с довольным видом ест своё мороженое, а я вдруг ловлю контраст. В самолёт мы садились полные тревоги и переживаний. Обе. А сейчас дочка будто и забыла, что мы летим к врачам, расслабилась, улыбается. И у меня самой даже как-то отлегло.

Аура у Семёна такая, не буду с этим спорить. Он будто звёзды зажигает своим присутствием. Но тем тяжелее потом оставаться в темноте, мне ли не знать об этом. От того и так больно.

А ещё я замечаю, что кресло у Насти необычное. Там, где располагаются ноги, у неё сооружена особенная конструкция, что-то типа ортопедической подушки, пристёгнутой ремнём к подножной части кресла.

Позаботился и тут. Конечно, в экономе ей было бы не так удобно, нога начала бы болеть уже через полчаса, и мы бы умащивались, искали удобную позу, как делали это в автобусах, к примеру.

А тут всё продумано.

И от этого теплеет на душе.

Контраст, да. То ознобом берёт, когда рядом он, то греет внутри что-то.

И это меня пугает…

18

— Ты же понимаешь, что это слишком странно для неё? Вдруг откуда ни возьмись появился мужик и всё время крутится рядом, — говорю Радичу возмущённо, склонившись к его креслу, пока Настя уснула в наушниках.