Везде одна.
Трудно было, конечно. Но никто мне и не обязан был помогать, что-то делать.
А сейчас я вдруг зависла и не пойму, как реагировать.
Но странное дело. Вот это состояние тревоги, когда “а вдруг я не справлюсь, а вдруг не потяну, не получится”, которое всегда заставляло меня продумывать несколько вариантов, иметь запасные решения, это чувство вдруг… притихло. Примолкло как-то, сбавив обороты. Извечное привычное напряжение будто ослабло.
— Мам, скоро прилетим? — спрашивает сонно Настя, приоткрыв глаза и сняв наушники.
— Уже на подлёте, детка, вот-вот будем снижаться.
Через полчаса мы уже касаемся земли. Когда выходим из салона, замечаю, что Настя водит глазами, будто кого-то высматривая. Я, конечно же, знаю кого. Надо же.
А потом улыбается и энергично машет рукой. Она ведь видела Семёна по сути пару минут. Неужели действительно что-то внутреннее, глубинное сработало? А говорят, внутренняя связь есть только с матерью. Нет, конечно, и с отцами тоже, но это если он с рождения воспитывал. А когда впервые встретился в пять лет…
Семён действительно не маячит и растворяется в толпе, а к нам почти сразу после того, как проходим турникеты, подходит мужчина. Представляется водителем от Семёна Владимировича, забирает наш чемодан и приглашает пройти за ним к автомобилю.
Когда мы подъезжаем к жилкомплексу, моя тревога подтверждается — это та самая квартира. В ней я уже бывала. Сердце бьётся с замиранием, накачивая мозг воспоминаниями.
Лучше бы я всё-таки настояла на отеле, отказалась ехать сюда. Тяжко. Столько переживаний за дочь, ещё и призраки прошлого.
Но когда мы оказываемся внутри квартиры, я вижу, что тут и намёка нет на ту, что я помню. Ремонт от а до я. Была яркая, наполненная жизнью, духом самого Семёна, пусть и не убранная чаще всего, а сейчас это просто идеальное, дизайнерски продуманное, стерильное место. Бездушное и безжизненное.
Не удивительно, конечно, он ведь, как я понимаю, сам живёт теперь в Краснодаре. Квартира, наверное, пустует.
— Тут красиво, — с неким сомнением замечает Настя. — Только как-то… серо немножко. Весёленького не хватает. Шторочки бы розовенькие, скатерть на стол зелёную. Как в моём домике Барби.
— А у тебя есть вкус, — подмигиваю дочери. — Только мы тут менять ничего не станем, это же чужой дом. Мы просто временно арендуем, в этом случае нельзя переделывать.
— Понятно, — кивает дочь и, скинув сандалики, проходит вглубь квартиры.
Буквально минут через пятнадцать, едва мы успеваем вымыть руки и отнести вещи в комнату, как в дверь звонят. Доставка принесла еду.
Мы с Настей едим, убираемся за собой, немного болтаем, а потом она ложится вздремнуть, а я отзваниваюсь в клинику, подтвердить наш приезда и ещё раз уточнить время на завтрашнюю консультацию.
Вечером мы с Настей выходим во двор. Красиво тут, конечно. Огни разноцветные, двор закрытый, благоустроенный. В Краснодаре тоже такие есть в новых жилкомплексах, но мы снимаем квартиру в старом районе, поэтому нам непривычно.
Настя с удовольствием катается на горках, знакомится с какой-то девочкой. Они играют в песочнице, а я сижу рядом на лавочке и наблюдаю. Слышу их разговор:
ebooksa