— За нами хвост, и они поджимают.
Только сейчас, посмотрев в окно, замечаю, что мы не просто едем, а буквально несёмся. Трудно сказать, какова сейчас скорость. Сто пятьдесят? Сто семьдесят?
— Что будем делать, Назар? — спрашивает парень. — Впереди переезд. Если там каким-то чудом не проскочим перед поездом, а хвост не застрянет таким же чудом, то не думаю, что мы оторвёмся. Больше из тачки не выжать, а сзади два крузака.
Сердце начинает стучать в груди часто-часто, а слёзы сами по себе подступают к глазам. Неужели всё пропало? Неужели ничего у нас не выйдет.
Если мне придётся снова вернуться к отцу, если он снова будет держать меня как в тюрьме, клянусь, я… Я не выдержу. Я…
Даже оформлять мысль в слова в своей голове не хочется. Но мне становится так больно и так горько при мысли, что я снова окажусь под замком. И теперь уже, после побега, под самым надёжным, который только сможет придумать мой отец.
Но перед поездом мы не успеваем. Приходится резко снизить скорость и съехать на обочину к деревьям. Назар и второй парень резко открывают двери и выходят на улицу, как раз, когда здоровенный внедорожник папиных псов резко тормозит с другой стороны дороги.
Я тоже выскакиваю и вцепляюсь сзади Назару в куртку. Хочется взмолиться “не отдавай меня”, но язык присыхает к нёбу. Ночь не холодная, но меня трясёт.
Особенно, когда понимаю, что в руке у Назара… пистолет.
То, что сейчас может произойти, пугает до чёртиков. Хочется сжать ладонями голову и убежать.
Из машины напротив выпрыгивают двое здоровил и мой отец собственной персоной. Назар дёргается, но я хватаю его за руку.
— Не стреляй, прошу, там мой папа!
От всей этой ситуации, этого кошмара наяву хочется кричать. Громко, истошно, до сорванного горла. Хочется остановить время и проорать каждому из них в ухо, что так, мать вашу, нельзя!
— Надина! — басит отец, быстрым шагом направляясь к нам.
Назар напряжён настолько, что его мускулы и лицо становятся будто высечеными из камня. В темноте ночи и свете фар автомобилей он кажется мертвенно-бледным. Нереальное ночное существо, каким я видела его в те наши встречи в темноте.
Но отец не успевает ещё дойти до нас, как рядом резко тормозит ещё одна машина. И мы, и отец наблюдаем, как распахиваются двери и оттуда выходят Миксаев, Кот ещё несколько каких-то парней, Разан и та девушка, что заменила меня на сцене. Она всё ещё в костюме, а поверх лёгкое пальто. Но без маски, и когда на её лицо падает свет, я потрясённо замираю. Потому что мы похожи с ней как две капли воды. Только с разницей в двадцать лет…
— Мама? — шокированно шепчу севшим голосом. Горло перехватывает в спазме, и я даже сглотнуть не могу.
И не только я. Отец тоже застывает. Сжимает кулаки и тяжело дышит.
— Елена…
— Хватит, Наиль, — произносит голос, который я годами лелеяла в своей памяти. — Это давно пора прекратить. Твоя вражда с Тенёвым зашла слишком далеко.