Принцепс

– Вы нарываетесь на поединок, Сир. А поскольку, нарываетесь вы, то оружие и условия поединка буду выбирать я. Будем биться пешими на булавах.

– Это нечестно, Сир.

– Зато справедливо. Как говорил один великий мыслитель древности[87] – «я тебя породил, я тебя и убью».

- Все древние философы были содомитами, Сир.

– Этот точно не был, Хьюг. Сказал, что убьёт, и убил. Я хотел бы быть уверен, что могу на вас рассчитывать.

– Вы рассчитывали на меня в атаке на Антиохию и лагерь Малика. Я по-прежнему в строю и защищаю вашу спину справа. Вы изменились, Сир. Раньше вы приказывали, а теперь убеждаете. Сами в чём-то неуверены?

– Раньше было всё гораздо проще, Хьюг. Мы верные – они неверные, мы несём свет и добро, они – наоборот. Сейчас же брат пойдёт на брата. Это кошмар. Они все мои племянники.

– Я своих племянников даже не запоминаю, Сир. Знаю, что у меня их семеро, но не более того. Все Вельфы[88] волки, и именно вы разъединили их в разные стаи. Так пусть же победит сильнейший.

- Сильнейшего я как раз выбираю. Ваше задание вам понятно?

– Да, Сир.

Глава 28

Ноябрь 1196 года выдался богатым на события. Пока Ричард разбирался с наследством бунтовщиков в северной Италии, где одномоментно оказались бесхозными четыре сотни сеньорий, пришла новость о смерти Генриха Вельфа-старшего, так и не успевшего объявить о роспуске Священной Римской империи. Событие хоть и ожидаемое, но случилось всё равно не вовремя. Хорошо хоть успели вывезти в Рим малолетнего Фридриха Штауфена и его мать Констанцию Норманнскую, иначе они вряд ли бы надолго пережили старого Генриха.

Разделить Ломбардию, Веронскую марку и Пентаполь между Папой, Ицхаком Левитом и Гуго де Лузиньяном Ричард не успел, поэтому де-юре считался имперским князем сразу в четырёх избирающих императора феодах, помимо вышеперечисленных, которые достались ему по праву меча, ещё и в Монферрате, как опекун Марии Иерусалимской. А если учесть два голоса Принца-Бастарда, как короля Чехии и герцога Моравии и поддержку подавляющего большинства владетелей мелких, но обладающих правом голоса феодалов, то выбор теперь зависел только от него. Как говорится: не было печали. Теперь именно ему придётся решать – кто будет следующим и последним императором.

Выбор претендентов был очень небогат – либо становиться во главе империи самому, либо доверить её Оттону Вельфу. Оттон парень толковый и предприимчивый. Он не разругался с отцом из-за Саксонии, не стал гордыни ради отказываться от вассального Ричарду графства Александрия, да и обделённым себя не считал, получив уже гораздо больше, чем смел надеяться в юные годы. Да, скорее всего, Священную Римскую империю он распускать не захочет, но является ли это проблемой? Идею восстановления Принципата он поддерживает, и присягнёт сенату без проблем. Будет слишком силён? На фоне самого Ричарда; графа Тулузы (де-факто уже короля Окситании), который скоро породнится с Ле Брюном; Ле Брюна, которого во всём поддерживает Диктатор Рима; графа Лестера (без пяти минут короля Гибралтара и коалиции Спящего Леопарда с Принцем-Бастардом, слишком силён не будет, даже если подчинит себе весь запад империи – от Бургундского графства до Голландии. Владения получатся, конечно, обширные, но прямо скажем небогатые. Богаты они были людьми, но люди оттуда сейчас разбегаются во все стороны, хорошо, если к окончанию войны, там хоть кто-то на развод останется. Начнётся война между братьями? Она и так и эдак начнётся, запертые в пределах империи братья просто обречены на войну самой Судьбой. Да и что там той империи? Одно название. Ещё до Крестового похода, будучи королём Англии, герцогом Нормандии и Аквитании, графом Анжу и Мэна, Ричард владел сопоставимыми по размерам территориями, к тому-же гораздо более плодородными, но императором себя при этом не считал. Не считал и сейчас, завоевав Иерусалимское королевство, Сирию, Египет, Аравию, получив в вассалы южную Индию и северную Африку. Вернее, всю Африку, но её ещё только предстояло освоить. Даже Парижское графство, полученное по праву усыновления несовершеннолетнего Людовика, и вассальные ему, Бургундское герцогство и графство Шампань, которые на этом фоне были сущей мелочью, но и они Священной Римской империи мало в чём уступали. Однако, Ричард собирался принести сенату присягу от всех своих владений, то же самое сделает и Оттон. И пусть он называет себя императором. Империум – это всего лишь право формировать новые легионы. Право, но не возможность. Пока, кроме Ричарда этим правом воспользовались только граф Тулузы и король Наварры, хотя обладал им каждый рыцарь. Вроде всем можно, но очень дорого. Дорого даже для Оттона Вельфа, который с одной только Александрии получал сорок тысяч марок серебра в год.

Оттягивать восстановление Принципата Ричард не хотел. Как только граф Лестер зачистит от мавров и арабов северо-западную Африку, этот торжественный момент настанет. Пусть Оттон присягнёт сенату в качестве императора. Титул звонкий, но реальной основы под собой не имеющий. К тому-же, он парень не глупый, его вполне можно убедить в необходимости сохранения статуса Саксонии. Это вполне реально. Представлялся даже диалог между Оттоном и Генрихом:

«Брат! Наш отец завещал Саксонию Вильгельму, Ричард это одобряет. Ну причём тут какая-то чечевичная похлёбка, и прочие глупости? Кто тебе это внушил? Тебе нужно меньше пить и больше спать. Тебе уже и так досталось гораздо больше, чем ты мог даже мечтать в детстве, Генрих. Венгрия, Транссильвания, Австрия, половина Баварии и Тироля. Ты правда считаешь, что тебя обделили? Это уже наглость. Вильгельм под моей защитой. Яволь?»

«Ты предатель, брат. Я старший сын. Саксония принадлежит мне по праву майората.»

«А то, что Вильгельм взял её мечом тебя не волнует?»

«Мы все знаем, кто и как взял на меч Саксонию. Вернее, благодаря кому такое стало возможно. Вильгельм нам был предъявлен как командующий, отец на это согласился из-за долгов, но вся война была сделана графом Йоханом Мюллером, а насколько мне известно, граф уже отозван.»

«Тебе правильно известно, брат. Граф Мюллер отозван для получения полномочий и инструкций. Наш отец завещал именно Ричарду позаботиться о Вильгельме. Я прочитал это завещание, Генрих. Отец завещал Ричарду защитить Вильгельма именно от нас с тобой.»