Хемингуэй еще не знал, что "Старик и море" выдвинут на соискание Нобелевской премии по литературе, а товарищ Сталин уже начал писать рецензию на его "По ком бьет набат"[17], ту самую рецензию, с которой и завяжется их диалог, впоследствии изданный миллионными тиражами и переведенный на все языки мира, а его самого сделает общепризнанным журналистом номер один двадцатого века, дать интервью которому будет считаться принятием в "высшую лигу" даже для глав государств. Он просто помнил, что "Главное книга!", которая еще не написана, но которая уже изменила его судьбу. Осталось сделать ночной прыжок и можно будет наконец промочить горло.
— Сегодня прыгнем, Камилло?
— Сегодня вряд ли, к ночи обещают грозу, но на всякий случай — будь готов!
— Всегда готов! Спасибо тебе, Камилло. Душевно мне с тобой. А Начо все время злился.
— Дурак ты, Гринго. Начо из тех, кто еще в России готовил Че, Фиделя и Рауля, и то, что он тебя опекал — для тебя большая честь. А для меня наоборот — большая честь опекать тебя.
Но я не такой крутой, как Начо, поэтому мне тебя придется хорошо научить выживать самому. Это Начо мог тебя обомлевшим куском мяса откуда угодно вытащить, а мне нужно, чтобы ты хотя бы хоть чуть-чуть сам шевелил конечностями.
— А тебя тоже Начо учил, Камилло?
— И он тоже. Но тебе его наука точно не пригодится, тебе взрывать ничего не придется. Научись не отставать и не теряться, большего от тебя не требуется.
— А чему тебя еще учили, Камилло? Что самое трудное?
— Мне самое трудное было научиться не спать.
— Что значит не спать? Совсем не спать?
— Трое суток. А в конце третьих суток написать подробный рапорт, буквально пошаговый за семьдесят два часа. Я только с пятого раза написал, да и то, по-моему, что-то напутал, пожалел меня Седой.
— А зачем этому учиться?
— Чтобы уметь, Гринго. Седой говорит, что лишних умений в жизни не бывает. В жизни все когда-то пригодится. Я, когда первый раз этот тест проходил, в строю уснул, прямо на ходу. "Отделение стой!", а я вместо этого в стену лбом. Тогда-то меня sonámbulo[18] и прозвали.
Командующий Европейским фронтом, генерал армии, дважды Герой Советского Союза, Василий Иванович Чуйков с наслаждением читал свежий выпуск "Правды" о запуске первого искусственного спутника земли. Советского спутника. Во время войны. Которая хоть и складывалась пока гораздо успешней, чем прошлая, Великая война, но тем не менее. Война еще шла, а спутник уже полетел.
Василий Иванович узнал об этом еще вчера, из ленты донесений "Черчилль капут!", но подробности все равно читал с удовольствием. Редакция "Правды" теперь рассылала свои материалы по телетайпу во множество типографий, в том числе и в типографию бывшей ГСОВГ, а ныне Европейского фронта. С Недавних пор, "Правда" перестала быть газетой, а стала просто "Правдой", газетами в народе теперь называли всю остальную прессу. И новости теперь делились на две категории — из "Правды" и из газет. Впрочем, в газетах редко появлялись новости, которые не успела осветить "Правда", а если и появлялись, то местечковые и малозначительные.
Европейский фронт, которым командовал Чуйков растянулся на почти две тысячи километров — от Кале до Марселя во Франции и от Генуи до Триеста в Италии. В Великую войну такой протяженный фронт тремя армиями не удалось удержать и недели, а в эту не только держали, но и постоянно наступали. Причем, наступали почти без боев, просто занимая оставленные противником населенные пункты. С наступлением его не торопили, Рокоссовский так прямо и сказал — "Главное, по возможности избегать потерь. И своих, и будущих военнопленных. Нам некуда торопиться, а им некуда деваться."
Деваться империалистам и правда было некуда. Во всех, до сих пор не капитулировавших, странах Антанты царила настоящая анархия и гражданская война всех со всеми. В Париже не утихали уличные бои, и кто там кого и за что сейчас мочит, не было ясности даже для всезнающего МГБ. В Испании таинственно пропал без вести Каудильо Франсиско Франко, а Каталония снова объявила о своей независимости, со дня на день такого же ожидали от Басков. В Италии сторонниками товарища Эрколи[19] контролировался Рим, а присягнувшими Аляске, бывшими военнослужащими САСШ — Неаполь и Мессина. Словом, ситуация сложилась такая, что капитуляции ждать было не от кого, но и особого сопротивления тоже. Ну как могут банды, даже большие, сопротивляться армии? Осталось занять территории и навести на них порядок.
— Разрешите, товарищ генерал армии? — адъютант держал в руках бланк формы "ЧК" — Срочно, для вас.
ebooksa