А тут ещё Семейка зараза такая заверещала прям в ухо, пискляво, что до костей пробрало. Мухтар завидев столь необычную «конструкцию» из хозяина и девчонки на его руках, подбежал и начал нюхать Ленке ноги, пачкая не туфельки слюной.
— Боря, прогони его! Боря, мне страшно. Боря, скажи чтобы он так не делал.
С горем пополам, Сивый дотянул Ленку до дверей, зашёл в дом, едва не споткнувшись о порог и даже умудрился закрыть за собой дверь. Мухтар обычно в дом не совался, но больно пёсику девочка понравилась. Поэтому — от греха подальше, чтобы Ленку Кондратий не хватил.
— Кажись прорвались, — Сивый поставил бывшую однокурсницу на пол.
Ленка в ответ встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Спасибо тебе. Я правда очень боюсь собак, в детстве меня укусила злая овчарка. Вот посмотри.
И с этими словами Семейка подняла сарафан, обнажая левую ногу и покалывая старый шрам на внутренней стороне ляжки. Всего сантиметров на пять пониже места линии трусиков.
— Видишь?
— Сурово.
Теперь понимаешь почему я боюсь?
— Понимаю.
— Я мечтаю набить татуировку, чтобы это шрам закрыть и когда больше не вспоминать, — девчонка поёжилась.
«Странный способ, все равно будешь думать о шламе каждый раз, когда будешь татуировку видеть», — подумал Сивый.
— И что хочешь набить?
— Не знаю ещё, может розочку, а может египетского скарабея. Ты бы что набил?
Борис Дмитриевич плечами пожал — на его вкус бить себе цветочки и жучков безо всякого на то смысла, было полной дуростью. Но девчонке об этом знать не обязательно.
Ленка опустила сарафан и улыбнулась.
— Нужна будет татуировка — обращайся, — сказал Борис Дмитриевич и уже после понял, что язык ему не мешало прикусить.
— Ты умеешь бить?
— Было дело. Но я пошутил, если че.