— Есть мысли где их взять?
— У моего папы в гараже, он недавно перевёз туда часть домашней библиотеки, хотя насчёт Беляева не уверена, но должен быть… смотреть надо.
— И твой папа не будет против, если мы книжки себе заберём?
— Неа, по большому секрету скажу, что папа разжигает ими газовую горелку… только тссс, — Ленка поднесла к губам указательный палец.
— Молоток твой папа.
Рассортировав книги, приступили к работе. Девчонка брала листок, клала перед собой книгу и сходу начинала писать саммари. Судя по тому, что она лишь изредка подсматривала в сами книги, память у Ленки феноменальная. Она легко помнила сюжеты тех или иных произведений.
И да, почерк у Семейки оказался красивей, чем у бондарихи. Только писала она не каллиграфией, а мелкими печатными буковками. Красивыми такими, легко читаемыми. Строчила при этом настолько быстро, что по скорости не уступала печатной машинке. Не просто так девчонка получала свои пятёрки и экстерном сдавала сессию.
Число исписанных листиков росло и по истечению часа (за которы Боря успел сожрать пряник и подлить в чашки чай) саммари оказались готовы на первые десять произведений из списка. Таким образом на то про все у Ленки могло уйти порядка восьми часов письма.
Сейчас же она взяла небольшой перерыв и разминала руку. Из динамика радио заиграла знакомая каждому песня, но Сивому она показалась странной.
Не сразу Борис Дмитриевич понял в чем подвох и почему песня так режет ухо — слова у композиции отличались от оригинала.
«Интересно получается», — подметил он.
— Все таки не пойму, Борь, зачем тратить время на эти дурацкие шпаргалки, если ты одной ногой в Москве? — спросила она.
Девчонка подняла тему, о которой Сивый хотел поговорить сам и ожидал удобный момент. Ну а потом Ленка рассказала много всего любопытного, что Борис Дмитриевич слушал, развесив уши и по тихонько понимал откуда растут ноги у его популярности, обрушившейся, как снег на голову.
Выяснилось, что сынок товарища первого секретаря Горкома Невминько, давно пишет стихи и выпускался в прежних сборниках Жабы. В последний сборник он тоже отобрался — «автоматически». Как выяснялось, лучший стих отправляли в «юбилейный» сборник в честь создания союза писателей РСФСР. Дальше судьбой стишков было лечь на стол генеральному секретарь ЦК, отмечавшему очередную годовщину прихода к власти. Ну а стих победителя обязался записать тот самый Белявский и сделать это не просто так, а с самой популярной группой — Нежный июль.
— Нежный июль? — Сивый аж чаем поперхнулся.
— Ну да, красный шиповник, красный шиповник, свет витрин дорогих, — напела Ленка.
— Ясно… а кто поёт напомни.
— Витя Болтунов. Такая милашка!
Выводы по ситуации Боря сделал верные. Товарищ Невминько и Жаба Вениамин почуяли, что стих Сивого пойдёт вверх и решили строки отжать (ну а для подстраховки имя поэта присвоить).
«Для чего — понятно», — раскладывал Сивый в голове. — «Зайти через стих к „племяннику“ генсека, продюсеру Тёплого Июля, чтобы за „изгнанника“ Невминько-отца в Москве напомнить».
ebooksa