– Так чего мы стоим? – удивился Лайк. – Пошли!
В подворотне нестерпимо воняло мочой – почему-то в запале бегства Лайк не обратил на это внимания. Только сейчас, когда все мало-мальски улеглось.
Помимо ведьмы, на заднем сиденье «Лянчи» обнаружилась некая потная и взъерошенная личность, в которой без труда опознавался незадачливый дозорный из Светлых. Симонов и Ираклий, словно пара торпед из гангстерских боевиков, сели в машину с двух сторон и зажали его между собой. Лайк, хоть и был боссом, любил ездить впереди, если только не на лимузине с Платоном Смерекой.
– Выбрала же ты машину, Лариска, – фыркнул Лайк. – В этом городе не дороги, а кошмар неизбывный, выбоина на яме и канавой погоняет. Ходовую побьешь.
– Не журчи, шеф, – весело ответила ведьма. – Тачка заговоренная.
Лайк многозначительно хмыкнул.
– Слушаю я тебя, Лариса Наримановна, и поражаюсь. Вроде почтенная женщина, умудренная годами и разве что сединами не убеленная. Откуда этот тинейджеровский жаргон?
– А мне плевать, – так же весело ответила ведьма. – Я молода. Моложе даже этого сопляка – если захочу. Думаешь, с Бахтеревым или Джованни я общаюсь посредством подобного жаргона?
– Ну для Бахтерева или Джованни ты и одеваешься иначе…
Сейчас ведьма была одета в блестящие брючки стретч, туго обтягивающие все соответствующие формы, эфемерную блузку и алую кожаную курточку. Немного портили впечатление кроссовки – но Лариса Наримановна, как истый профессионал, в деле предпочитала туфлям на шпильках именно кроссовки. Впрочем, как только беготня прекращалась, кроссовки исчезали, ибо у настоящей ведьмы всегда под рукой целый гардероб и немалый обувной шкаф. Однако в машине Лариса Наримановна тоже предпочитала кроссовки туфлям.
– Я одеваюсь не для Бахтерева или Джованни, а для себя, – веско заявила Лариса Наримановна. – А то ты не понимаешь.
Рулила ведьма очень лихо, не один водила сегодня проклял сумасшедшую дамочку на дорогой машине. Но разве возможно человеку проклясть опытную ведьму, вдобавок пребывающую в превосходном расположении духа?
Никак невозможно.
Светлый сомнамбулически таращился в пустоту. На него периодически косился Симонов; когда разговор Лайка и Ларисы Наримановны постепенно угас, Симонов осторожно кашлянул и справился:
– Шеф, а с этим фруктом что делать будем?
Лайк вышвырнул за окно окурок и беспечно ответил:
– Допросим и сдадим на руки Пресветлому Гесеру. В качестве первого отчета и первого штыря. Дескать, Светлый маг пятого уровня Кирилл Батурин сорвал операцию особой группы под тройным патронажем, ля-ля-три рубля и все такое прочее.
– А он сорвал? – забеспокоился Симонов.
Лайк только фыркнул – издевательски так, подразумевая даже не «обижаешь!», а «дурак ты, Симонов».
«Лянча» болидом перемахнула Египетский мост и ушла вправо, к ступеням гостиницы, нырнув под проворно поднятый шлагбаум и заставив притормозить огромный, как автобус, джипяру. Из джипяры высунулась было бритая морда в темных очках, но при первом же взгляде на выскочившую из «Лянчи» Ларису Наримановну морде все стало понятно без слов. Джипяра и его хозяин отчалили, сглотнув обиду и старательно шевеля дворниками.