– У меня свободная неделя. Вроде появился выход на углеродные кристаллы – помнится, Урман намекал, что ему они нужны.
– Алмазы? Промышленные? – Весемир явно оживился. Даже проступок Геральта, из-за которого ему пришлось покинуть Большой Киев, внезапно отошел на второй план.
– Именно.
– Дорого?
– Выход – не в смысле купить. Тут где-то на выросте утечка, можно поглядеть, что и как.
– Это очень интересно, если не купить! Говоришь, есть неделя?
– Есть. Москвичи на выезде, велели ждать.
– Отрабатывай! – велел Весемир. – Потом доложи. Только лучше не звони – письмом или сообщением.
– Понял, – коротко ответил Геральт и отключился.
Не хотелось себе в этом признаваться, но благословение Весемира было ему сейчас крайне необходимо. В первую очередь – в моральном плане. Изгоем в мире живых Геральт быть давно привык. Но быть изгоем среди своих только учился.
В комнату сунулся Проныра; хорошо, что именно сейчас, а не раньше. Незачем ему слышать ведьмачьи секреты.
– Эй, Шаман! Есть хочешь? Сестра котлет наготовила!
– Хочу, – решительно сказал Геральт. – Обожаю котлеты.
Проныра призывно качнул головой и исчез за дверью. Спрятав телефон, Геральт последовал за ним.
Сестра Проныры, миловидная русая девица лет двадцати, действительно поглядывала на Геральта заинтересованно. Но едва она подала обед, Проныра ее выдворил, решительно и даже, на взгляд Геральта, грубовато.
– Шагай, шагай, у нас тут мужской разговор. Мать накорми пока.
Когда девушка вышла и из кухни, и из квартиры, Геральт, глядя в тарелку с котлетами, заметил:
– Трудно ей с матерью-то?
– Да уж нелегко, – вздохнул Проныра. – А что сделаешь? Мать же… Она нас подняла, не бросила, хотя самой голодать приходилось. Последнее нам отдавала.
Комментировать Геральт не стал. Его собственный жизненный опыт в данном случае был бесполезен – о своей матери он не знал вообще ничего, кроме неоспоримого факта, что она когда-то родила младенца, впоследствии ставшего ведьмаком и нареченного Геральтом.