Спасением для сомнительных мудрецов были традиции. Все что новое, это плохо, все что старое - по умолчанию хорошо! На такой философии и дошли местные жители до страшного убожества в котором я их и застал. Какие-то жестокие и безумные законы. Общественно одобряемые убийства таких же горцев из другой деревни за несколько квадратных ярдов каменистого пастбища.
В общем, все эти люди и орки были самыми настоящими темными. Не потому, что их такими заставил быть какой-то могущественный некромант или жестокий бог. Сами себя такими сделали шаг за шагом. Но считают себя чуть ли не эталоном светлой жизни. Вот такой парадокс.
Здесь, правда, никто не голодает. Замечательные и разнообразные эльфийские кустарники прекрасно плодоносят даже на скалах. Но вот выращивать штаны и мясо эльфы как-то не додумались, на что явно указывал внешний вид аборигенов.
Из более-менее важного я узнал, что с гоблинами, которые обитают около тропы, поднимающейся от деревни к скалам, наладили торговлю какие-то черные жрецы. А на дороге, которая уходит вниз, в предгорья, те же черные строят какой-то замок и еще темный храм. И там их многие тысячи. А еще все жители предгорий завели с ними душевную дружбу.
Глава 27
Я задумался. Что для меня менее неприятно? Гоблины вверху или черные внизу? Решил все-таки в пользу гоблинов. Буду настороже и, если что, вернусь. Но сказал, что пойду в предгорья. Как в воду глядел! Когда я отходил по надобности к стоярдовому обрыву, который здесь исполнял роль туалета, то случайно услышал, как какой-то мужик бил сыновей, запрещая им ограбить и убить такого интересного человека, который так хорошо рассказывает.
Этот-то запретил. А другие? Деревня немаленькая. С одной стороны, это может и не плохо. Грабители - мой постоянный источник скромного дохода, но с этих нищих, кроме грязных портянок, и взять-то будет нечего! Одни возможные проблемы.
Для завершения вечера я в красках рассказал невероятную историю про молодого орка, который взял в жены самую богатую в мире драконессу. Да еще и красивую. Хоть и старую, но по виду даже и не скажешь.
Мой рассказ вызвал просто шквал эмоций и чуть не привел к локальной войне. Одна фракция утверждала, что я наврал, другая горячо верила. Причем, и люди, и орки разделились примерно поровну в обе группы. Но ситуацию спасла какая-то старуха, которую привели для окончательного вердикта. Та, похоже, обладала каким-то врожденным навыком чувствовать ложь и пользовалась определенным авторитетом.
- Молодой орк взял в жены драконессу. Она считается самым богатым существом в мире. Это было недавно, - коротко выдал я резюме, пожав плечами.
- Не врет, - подвела итог старуха.
Чуть позже я сообразил, какую бомбу подложил под местное общество, когда несколько ватаг молодежи стали собираться в дорогу, спрашивая меня, а много ли еще в мире драконесс. А может и не подложил. Рождаемость здесь высокая, а пастбищ не хватает. Или уходили куда-то лишние и раньше, или гибли в бессмысленных стычках с соседями и друг с другом.
Как кульминация вечера, один уважаемый орк подарил мне козу. Я наотрез отверг такое движимое имущество, на что орк великодушно предложил забрать козу позже, когда я пойму от какого счастья пытаюсь отказаться.
Когда я утром стал взбираться по крутой тропке, то на каком-то ее изгибе увидел дорогу внизу, на которой шла жестокая схватка двух небольших отрядов. Не иначе, оспаривалось право на мой меч, одежду и жизнь.
А к обеду я почувствовал какую-то вонь. То ли что-то протухло, то ли за поворотом меня ждала засада гоблинов. Я остановился. Подождал. Посвистел. Наконец, крикнул:
- Эй! Выходите! Я вижу вас!
Через минуту на тропу выскочило несколько гоблинов. Они, постоянно перебегая с места на место, направляли на меня тонкие корявые копья без наконечников и свои национальные духовые трубки.
К счастью, зеленушки были слишком тупы, чтобы придумать себе свой язык и говорили на упрощенном и корявом курни. Так что объясниться с ними я смог..
Я достал черный амулет и продемонстрировал противникам. От них отделился один, засунул трубку за пояс и осторожно подошел ко мне. Потыкал грязным пальцем в черный кругляш и осклабился:
- Купец? Идти за моя.