Президент вздохнул. Совершенно по-домашнему, протяжно и сокрушенно.
— Ох, полковник, вытряхнете вы меня из кресла, если что не так…
Золотых промолчал. Да и что он мог ответить?
— Действуйте, полковник. Признаться, в самом начале я не подозревал, что удастся продержаться так долго. Вы выдающийся организатор и стратег. Не знаю, чем это все закончится, но дырочку на мундире можете уже сверлить, какой же праздник без наград? И о штанах с генеральскими лампасами самое время подумать. Кстати, я жду от вас представления к наградам ваших людей. Праздновать так праздновать!
— Непременно представлю, господин президент! Мои ребята последние дни с ног сбивались. До сих пор отсыпаются…
— Удачи, полковник. Удачи всем нам.
Президент величаво кивнул и покинул штабную палатку; свита, дожидавшаяся его снаружи, привычно взяла первую персону Сибири в живое охранное кольцо. Золотых задумчиво поглядел на шевелящийся полог и подумал: хорошо бы все послать к чертям и поехать на Ангару. Порыбачить.
«А в самом деле? — подумал он вдруг. — Все равно мне ближайшие сутки предстоит лишь ждать. Ждать решения медиков, ждать донесений, ждать заключения экспертов… Какая разница, куда их будут доставлять — в эту осточертевшую палатку или на бережок у омута?»
Окончательно сознание вернулось к Арчи день приблизительно на третий. Проблески были — даже той жуткой ночью. Арчи смутно помнил, как его нес на плече какой-то человек, коренастый и сильный. Одновременно казалось, будто Арчи находится внутри огромного мыльного пузыря: вокруг мерещились радужные разводы, а мир виделся как в большую линзу. Пропорции растянуты, линейная перспектива нарушена…
Впрочем, все это могло Арчи просто пригрезиться.
Еще он запомнил шум падающей воды — водопад? В темноте ничего было не разобрать, а когда человек встряхнул Арчи, поудобнее устраивая того на плече, сознание вновь померкло.
Потом над Арчи склонялись какие-то люди; особенно запомнилась девушка, похожая на ретривера. Или даже на невероятно стройную нюфку. Было больно: вероятно, с него снимали одежду и обрабатывали ожоги на спине и ногах. Отдельно — большая кружка с чуть теплым бульоном, которую Арчи жадно выхлебал в два приема. И блаженная истома от подействовавшего лекарства… Бульон, кажется, приносила та же девушка.
Часов двенадцать Арчи проспал; короткое, будто фотовспышка, озарение, и вновь беспамятство; издерганный организм как мог защищал мозг. От боли и шока.
Когда он вновь почувствовал себя человеком, а не комком обожженной плоти, достало сил даже на то, чтобы приподняться на локте и оглядеться.
Арчи находился в низком, узком и длинном, как барак, помещении без единого окна. Несколько мономорфных светопанелей тлело под потолком, едва разгоняя сумрак. В помещении было полно людей: они сидели, лежали на постеленных прямо на пол спальниках, бродили по проходу, собирались группками, пили что-то из металлических кружек. В дальнем углу стояло три раскладных стола, за которыми расположилась самая большая группа.
В углу, где пребывал Арчи, больше никого не было. Только он.
«Где это я?» — подумал Арчи, озираясь.
Стены не дали ему ровно никакой пищи для размышлений. Ороговевшая органика незнакомой структуры — это могло быть что угодно, от трюма корабля до подземного убежища.
Шевеление его не прошло незамеченным — приблизилась та самая девушка-ретривер. Точно, ретривер.
Если и есть морфема, более всего похожая на ньюфаундлендов и ландсиров, так это черные ретриверы.