Вскоре дома посреди деревьев вдоль дороги исчезли. Пошла обычная трасса — разбитый асфальтовый шлейф безо всякой разметки. И тайга, тайга кругом…
Дикий край, страна медведей, лосей… и волков.
Таксист гнал под девяносто и, похоже, знал тут каждую выбоину. Рассказывал зачем-то, где, кто и когда гробанулся, словно пытался Генриха напугать. Генрих рассеянно кивал. Спустя какой-нибудь час впереди над кронами сосен замаячили башенки многоэтажек и чешуйчатый шпиль телевышки.
— На окраине меня высадишь, — попросил Генрих.
— А куда тебе? Может, подброшу, раз уж довез? Не бойся, доплаты не потребую.
— Ну… Тогда на улицу Шадченко, можно?
— Шадченко? — переспросил таксист с сомнением. — Так это она и есть!
Генрих ухмыльнулся:
— То-то я вижу — вроде что-то знакомое…
— Слушай, а зачем тебе Шадченко? Леспромхоз дальше, на Зеленой.
— Да баба у меня здесь, — признался Генрих. — Сумки брошу и пойду, чего с ними таскаться?
Теперь таксист поглядел на Генриха с некоторым подозрением, но смолчал.
— Так где на Шадченко? — уточнил он немного погодя.
Генрих покосился в окно, повертел головой, словно ориентировался.
— А-а-а… Еще метров триста вперед… Кажется… Ага, точно! Во-он там! У того домика.
Таксист притормозил где надо.
Расплатившись, Генрих попросил:
— Слушай, друг… Только ты обо мне никому не рассказывай, ладно? Тут, говорят, новости расползаются быстро, не то что у нас. Неровен час, начальство узнает или наши пронюхают… Засмеют ведь. И штраф, неровен час, вляпают.
— Как знаешь, — неопределенно буркнул водила. — Твои деньги…
— Спасибо.