— Ага.
— Я в курсе, — кивнул Хрофецки. — Этот пойдет вниз. Говорят, ищейка по призванию. Поглядим, может, и правда.
— Он нормальный парень, — поспешил заверить Маримуца. — Мы с ним партизанили одно время.
— Да знаю я, — усмехнулся Хрофецки. — У меня один взвод чуть ли не сплошь гиды с Табаски.
Брови Маримуцы дружно поползли вверх, на лоб:
— Даже так?
— Ага. Ладно, время, вернемся — поболтаем.
И в сторону:
— Литтл!
— Я! — отозвался долговязый хлопец в джинсах и легкомысленной белой майке с полуголой девицей на груди. Лицо его тоже было знакомо по бегству с Табаски, хотя имени Маримуца не помнил — вроде бы этот долговязый пребывал среди раненых и большую часть памятного полета провалялся в бессознательном состоянии.
— Проведи к кэ-шэ-бэшке!
— Яволь!
Под аббревиатурой КШБ подразумевался батальонный командно-штабной бот.
Тот, кого назвали Литтлом, по-хозяйски оглядел наблюдателей и хитро прищурился:
— Ага. Команду продолжают собирать. Ну, пойдемте, герои Табаски. — И не без артистизма проинформировал: — Плюнуть некуда на «Атлантике», кругом мы. Чую, грядет вторая серия.
— Да, мы уже встречали как-то одного из ваших — Валти, если имя не путаю, — кивнул Маримуца.
Это было еще до странного вызова на исследовательскую базу, где наблюдатели имели две беседы с какими-то маловразумительными типами из некоей «хозчасти». От оной «хозчасти» за версту разило спецслужбами; Маримуца с Раджабовым напряглись было, но на допрос обе беседы совершенно не походили. Так ничего и не поняв, наблюдатели отправлялись обратно на «Атлантику», причем не к привычным обязанностям, а зачем-то в ближайший десант.
По дороге к ангарам Маримуца то и дело косился на Раджабова — не нравилось капитану, что подчиненный и одновременно старый приятель неразговорчив и напряжен. Чего-то с ним не так, явно не так. Неужели переживает по поводу несуразного вызова в «хозчасть»?
— Рафик! — окликнул он Раджабова. — Ты чего нос повесил? Случилось что?
Раджабов покосился в ответ.