Максим открыл сумку и проверил: связка ключей была на месте. Ефим отер лицо от влаги:
— Загулялся слегонца, че.
— Денег дай на такси, че.
Ефим не стал спорить, достал, похмыкивая, пятисотку:
— Виноват, товарищ машина.
От него шел сладкий пивной аромат. Когда раскрывал рот — сильнее. Максим забрал пятисотку, развернулся и пошел в сторону перекрестка.
— Папку надо читать, урод, — шипел он, набирая адрес в приложении. — Час ночи!
Когда подъехало такси, Ефима на улице не было. Максим сел на заднее сиденье, сгорбился, сдвинул дрожащие плечи и почти всю дорогу смотрел в одну точку.
Утром Ефим встретил его простецким «прости» и протянул олимпийку.
Максим закрыл за собой дверь, решительно сел и медленно начал:
— Еще раз я проснусь с дымом внутри…
Ефим заулыбался:
— Не. Все. Не будет.
Максим смотрел хищно:
— …я тебя блевотиной умою!
Улыбка Ефима прокисла.
— Иди в жопу.
— Сам иди.
— Скажи спасибо, что я презики в тебе не забыл.
Максим офонарел. Он почувствовал, как по затылку и шее течет холодная колючая волна. В глазах Ефима, сейчас особо похожих на глаза мопса, не было ни раскаяния, ни стыда. Максим встал и направился к двери.