– Д-д-да, – медленно произнесла она. – А что? Что ты задумал?
– Можешь сходить в тюрьму? Опросить Мари? Поговорить с ней?
– Но у меня нет никакого повода ехать в тюрьму. Ни малейшего. Обычно мы ездим, когда там что-то нужно судье Симмонсу.
Рассел взял ее за руку.
– О тебе мы не упоминали. Я поехать не могу. Остаешься ты. Придумай повод.
Она выдернула руку.
– А ты не думаешь, что им покажется странным, если я вдруг заинтересуюсь Мари после всего, что случилось с тобой? Они же не полные идиоты. – Потерла руку в том месте, где он держал ее. – Как насчет Джульетт? Ее в тюрьме не знают. Она может назваться адвокатом. Она красивая, к ней не станут приставать с вопросами.
Джульетт, не поворачиваясь, подняла руку:
– Я сегодня в ночь. Потом, утром, у меня собрание. Кроме того, я не умею лгать.
– Рассел, в тюрьме же не знают, что ты отстранен. Сделай каменное лицо и иди к ним; веди себя, будто все нормально, и все получится, – предложила Джоанна.
Он нахмурился:
– Если меня поймают, то заберут жетон. Точка.
– Думаю, мы могли бы найти настоящего адвоката, чтобы тот сходил туда, – сказала Джоанна. – Я знаю море таких. И ничего страшного, если им станут задавать вопросы. Они могут сказать, что хотели бы взяться за ее дело
Рассел почувствовал, как завибрировал его телефон, и ушел говорить в столовую.
– Ясно, Джон, спасибо. Я ценю это. Нет. Я в долгу перед тобой. Пока. – Он вернулся в гостиную. – На фотоаппарате повсюду отпечатки Мари. Отпечаток на кнопке, которой делают снимки, тоже принадлежит ей. Есть еще три комплекта отпечатков, но совпадений не нашли.
– Значит, Мари была последней, кто прикасался к фотоаппарату. Может, это она и сделала последнюю фотографию Авы? – сказала Джоанна.
– Мы не можем говорить наверняка. Вполне вероятно, что Мари взяла аппарат, чтобы что-то сфотографировать уже после того. Не подозревая ни о чем, – предположила Джульетт.
Джоанна покачала головой:
– Что фотографировать? Аппарат сдали в залог через два дня после исчезновения Авы.
Рассел взял свою куртку.