– И в чем загвоздка? – нарушила молчание Саша.
– В том, что этот вариант защиты дороже стограммового слитка палладия уже сейчас, – покачал головой Лекс. – А купол нужен минимум на пару квадратных километров, а то и больше. Нам надо найти способ сделать его тоньше, прочнее, дешевле и с быстрой программируемой связью между нанитами. Вопрос программирования мы будем решать, когда найдем нанокибернетика, а вот некоторая задумка на тему того, как удешевить конструкцию с сохранением взаимосвязей, у меня есть уже сейчас.
– И что, нет альтернативы никакой? – поинтересовался Нил.
– Почему же, отнюдь, – с ухмылкой ответил Лекс и подмигнул маленькой группе исследователей. – Четырехметровый забор и ходить все время в экзоброне. Но если и без брони получится, в чистом остатке сидеть много лет за забором как-то…
– Попахивает Средневековьем и частоколами? – предположил Кевин.
– Примерно так. Если не тюрьмой почти в чистом виде. Может, в двадцать третьем-то веке найдем решение потехнологичнее?
Коллектив поддакнул. Принялись думать. Первая волна мозгового штурма результатов не дала, как и вторая, пока Лекс не откашлялся и не привлек к себе внимание.
– Александра…
– Да, Ле… Александр Николаевич? – отозвалась Саша, запнувшись – в мыслях уже привыкла к сокращению.
– Аннушка просветила, да? – поморщился Лекс. – Не надо меня так называть, Тайвин запретил, а я склонен к его мнению прислушиваться.
– А своего мнения у вас нет? – взъершилась Саша.
Лекс улыбнулся.
– Есть, но напрямую к делу не относится. Судари и сударыня, я вот тут подумал. А если связь между нанитами сделать на электротонической основе?
– Как в электрических синапсах? – тут же зацепилась за идею Саша.
– Ага, – кивнул Лекс. – Нейромедиаторы ввиду конструкции использовать не получится, а вот если переделать строение нанита, чтобы отростки выполняли роль ионных каналов и проводили сигнал… Вот только не знаю, как в ядро запихнуть программу управления роем.
Коллеги посмотрели друг на друга, на Лекса, на проекцию нанита в разрезе и хором постановили:
– ДНК.
Следующую неделю они почти не разговаривали, лихорадочно работая над возникшей идеей. Тайвин очень заинтересовался и постоянно требовал отчеты, порой зверски стоя над душой, пока Лекс, Саша, Нил и Кевин не закончат очередную фазу эксперимента. Без малейших проявлений благодарности все наработки он копировал и уносил к себе, а команда продолжала вкалывать, начиная напоминать себе пахотных кляч. Но все нужное оборудование, данные и малейшие запросы ученых волшебным образом мгновенно выполнялись, и команда попала в замкнутый круг, когда результатов пока не видно, но все ресурсы присутствуют, а оттого научный энтузиазм потихоньку начинает кусать сам себя за хвост, и этот уроборос идей, их воплощения, неудач, новых идей и новых экспериментов стал напоминать бег хомячка в карусели. А без грамотного физика со специализацией в области нанокибернетики и вовсе было невыносимо тяжело. Саша иногда сетовала, мол, был у нее давнишний друг, Мишка, как раз нужной специализации, да запропал, и найти она его второй год никак не могла, что ее жутко расстраивало.
Штатный гений периодически решал их запросы в этой области, но в последние дни большую часть времени отмалчивался, а потом и вовсе стал огрызаться, требуя оставить его в покое.
В конце концов при очередном требовании гением отчета о текущем состоянии идей Лекс не выдержал и взмолился: