– Сами подумайте! Представьте, что некоего абстрактного парня в детстве избивал отец. Он вырос озлобленным, забитым мужчиной, склонным к агрессии. Либо он проживет свою жизнь полным ничтожеством, либо станет убийцей… Вариантов множество, но все они пессимистичные, – с пылом продолжал Марк. Он наклонился ближе к столу, надеясь, что так его слова быстрее достигнут сознания начальника. – Он попадает в тюрьму, и тут его подвергают «Обнулению». За пару часов он становится чистым, как белый лист. Он не помнит, что его избивали, не помнит свою пустую, одинокую жизнь. Из него можно слепить достойного члена общества, всего лишь заложив нужные качества. И на это уйдет в худшем случаем три месяца. Разве это не более быстрый способ перевоспитания, чем отсидеть десять лет в тюрьме и выйти еще худшей версией себя?
Борис Григорьевич раскрыл рот, но Марк быстро продолжил, не дав ему шанса снова возразить:
– А душевнобольные? Они вообще не ничего не теряют. Их разум уже помутился. «Обнуление» послужит хорошей перезагрузкой, исцелит и даст шанс им и их родственникам на нормальную жизнь. Да, все они уже будут другими. Это все равно, что человек после амнезии, только глобальной. У него останутся врожденные черты характера, индивидуальность, но он будет неограненным алмазом, и из него можно выточить любой красоты бриллиант. Не говоря уже о том, что препарат омолаживает весь организм. Затрагивает не только внешность, но и внутренние органы. Чем старше подопытный, тем сильнее проявится эффект омоложения.
Марк умолк и, наконец, почувствовал, что в горле пересохло. Он тяжело дышал, будто пробежал марафон без подготовки.
– Я бы провел эксперимент на себе, но, боюсь, жена не выдержит двух новорожденных, – усмехнулся Марк, и на губах начальника дрогнула ответная улыбка.
– Человек будет заново учиться ходить, говорить, есть?.. – задумчиво перечислил он. – Разве возможно восстановиться так быстро, как ты утверждаешь?
– Все, что человек знал в прежней жизни, он разовьет очень быстро. Его тело уже физически подготовлено, и ему не придется, как настоящему младенцу, несколько месяцев только учиться держать голову. К примеру, математик за пару часов разберется с интегралами и вычислениями, художник почти сразу нарисует картину на том уровне, как раньше…
– А сам процесс обнуления? Ты пишешь, что это займет несколько часов, – Борис Григорьевич вопросительно вскинул брови.
– Да, – Марк стушевался. – Сам процесс родственникам лучше не видеть. Особенно, если человека обнуляют против его воли.
Борис Григорьевич потер морщинистый лоб. Его явно раздирали противоречивые эмоции. Он то поджимал губы, то морщился, то надувал щеки и шумно выдувал воздух.
– Честно говоря, звучит жутко. С одной стороны… но с другой – завораживает. На АО «Заслон» еще не проводили подобных экспериментов, – он прочистил горло. – Не знаю, смогу ли выбить разрешение. Ты ведь понимаешь, что сейчас, несмотря на твои опыты над мышами и расчеты, это все теория, – он потряс в воздухе папкой. – Проблема возникнет с подопытным. Могут зарубить на корню, ведь это нарушает основополагающие принципы гуманности.
– Подопытный есть, – поспешно возразил Марк, – и его опекун дает согласие, – он нетерпеливо кивнул на красную папку.
Борис Григорьевич раскрыл ее и тут же уронил на стол. Он поднял ошарашенный взгляд на Марка:
– Господи, да это же… Ты уверен?
Марк кивнул. Сердце подкатило к горлу, но он только сильнее скрестил пальцы:
– Как никогда…
– Но это же Регина!
– Да.
– Марк, она твоя сестра! – Борис Григорьевич отшвырнул от себя замусоленную папку, и она раскрылась на первой странице, к которой была приколота фотография рыжеволосой девушки с острым лицом.
– Поэтому я и прошу разрешения провести опыт над ней! – воскликнул Марк. – Она заперта в лечебнице, потому что в ее мозгу живет болезнь, заставляющая убивать людей. «Обнуление» позволит очистить сознание Регины, и я заполню его по-новому, чтобы она смогла жить, а не существовать.