— Так себе из тебя бегун, дружище, — пояснял Мигуэнци, — вон, если хочешь залезь на дерево и прыгай. Да и поверь мне наконец. Поверь просто. Я же вижу твою ману. И ее даже побольше становится.
Так или иначе, но пришлось послушаться. Не на дерево лезть, конечно. Но к обеду удалось обнаружить глубокий, метров десять, овраг. Через кривую трещину в земле, как мост, перекинулся ствол огромного павшего лесного великана. Внизу была куча прошлогодних листьев, что обещало относительно мягкое приземление. Скорость падения ожидалась все-таки довольно высокой, а сломать ногу как-то не хотелось.
Около этого тренажера и решили устроить обеденный отдых со сном. Но перед обедом человек все-таки еще попрыгал. Правда, на пятом прыжке чуть не подвернул ногу. На этом и решил успокоиться.
— Мана из тебя так и прет при разгоне, — сетовал Мигуэнци, — тебе учиться надо ее удерживать. И выплескивать учись по своему желанию. Не знаю я зачем. Магов такому не учат. У нас, магов, мана сама держится. Выплеснуть ее можно только преобразовав и заклинание создав. Но думаю я, что если ты научишься хоть так — удержал, плеснул, то дальше что-то толковое и получится.
— А что это такое, мана? Ты говорил, что она существует ячейками. И всю землю покрывает.
— Да, мана — это свойство земли. Но земли, в смысле тверди. Не планеты. Мана покрывает всю твердь планеты на высоту в восемьсот двадцать метров. А выше ее нет. И в море ее нет. Точнее есть, если не глубоко. От дна моря мана идет. Вода ее не держит. И горы, если крутые, они выше маны торчат. А над низкими горами слой маны тоньше. Бывает маг идет по перевалу горному, как в воде будто — ноги в мане, а голова уже нет.
— Это получается, что здесь есть места где маны, а значит и магии, вовсе нет?
— Да есть, но суши такой мало очень. Высокогорья узкие. Острова, если у них основание не широкое. Ну и океаны, считай что все.
— Ману можно представить себе как еще один океан!
— Почти, да не совсем! Если горы широкие, или плоскогорья, или просто степи возвышенные, то вся эта земля ману за собой вверх тянет. А если дно морское, то оно вниз слой маны опускает.
После обеда и часового сна Андрей еще позанимался прыжками. И ему даже показалось, что он стал чувствовать как во время прыжка, что-то будто рвется из тела наружу. Может быть, он начинает чувствовать поток маны?
Но основным занятием все-таки было бегство. Так что пришлось идти дальше. Скоро величественный лес измельчал, а потом и вовсе закончился. Дальше путь пошел по неширокой дороге вдоль садов, полей, лугов и небольших, обычных лесов.
— Народу здесь, похоже, живет немерено, — в очередной раз удивился путник.
— Это одно из центральных королевств, — пожал плечами Мигуэнци, — здесь много населения. Жизнь спокойная, хорошая. В других местах нравы пожестче, есть и вообще суровые края.
До вечера попаданец так и шагал, не входя во все чаще встречающиеся города и замки. На ночлег решил устроиться прямо в лесу. Лес, это конечно, не относительно безопасный город. Но, как полагал Мигуэнци, ничего особо уж опасного не ожидалось. К тому же, призрак обещал бдеть всю ночь, и если что, предупредить об опасности. Андрей нагреб побольше прошлогодних листьев, постелил поверх плащ жреца, и завалился на лежанку.
Прежде чем уснуть, в просвет между деревьями с полчаса понаблюдал звездное небо. Созвездий Андрей и на Земле не знал. Но одно отметил с удивлением. Звезд было мало. Ну совсем мало.
Утром ничего не затекло и ничего не болело. Особенно радовало, что клопов, само собой, тоже не было. Мигуэнци сказал, что в сотне метров проходила пара волков, но он их пугнул.
— Это хорошо, что здесь волки такие суеверные, — пробормотал, зевая, человек, — призраков тоже уважают.
Следующий день прошел аналогично. Быстрый поход по лесу вдоль дорог. А в обед набрели на очередную ярмарку. Действовали по уже один раз отработанному плану. Удалось найти одинокого крестьянина, который, более или менее благополучно распродал товар и теперь возвращался в отдаленный город. Правда, этот мужик был не глухим и даже не болтливым. Так что основное занятие для Андрея было или спать, или бормотать над книгой, изучая язык. Мигуэнци поправлял довольно тихим шёпотом прямо в ухо, поэтому подозрений это занятие не вызвало. Ну бормочет жрец над какой-то книгой. Это нормально. Жрец, и книга, и бормотание.
Ночевал опять в лесу. Хорошо и без приключений. Но на утро, совсем расслабившегося Андрея быстро привело в тонус одно событие.