В итоге Дубов влил в глотку гоблина аж полбутылки рома и хорошо заряженный маной Мигуэнци кряхтя и подвывая полез заселяться в мелкое зеленое тело. Тело долго дергалось и дрожало. Наконец, минут через десять, гоблин резко открыл глаза, выдал несколько нечленораздельных звуков, потом проскрипел:
— Это я, Мигуэнци. Гоблина подавил, но он тут. Спрашивай. Я заставлю ответить.
И погнали… Андрей выяснил кучу полезного. Подписал пузырьки с ядом и амулеты. Полный набор террориста! И полечиться и взбодриться и усыпить кого и всякое того же толка.
Тщательно выспросил о тайнах гильдии, узнал о нескольких тайниках с небольшим запасом денег и еще кучу полезной и опасной информации.
Еще выяснил про вожденка орков. Тот, оказывается ездил в Чеп, большой вольный город, в узкой горной долине на стыке трех королевств. До него отсюда километров двести. Ящер, если хорошо отдохнет, может сбегать туда-обратно за двое суток. Но еще время было потрачено на вызов этого ассасина из тайного замка гильдии убийц в горах. А гильдии воров и убийц в этом городе очень сильные. Можно сказать, что этот поганый город был столицей всей подобной мерзости на материке. Там есть один особо подлый купец, с которым этот налетчик и крутил дела.
Наконец Мигуэнци сказал, что гоблин с минуты на минуту сдохнет. Доконала рана от стрелы и интенсивный допрос с призраком. А быть в теле в момент смерти — это для Мигуэнци может очень плохо кончиться.
— Вылезай быстрее! — забеспокоился Андрей.
Гоблин затих, потом из него как пробка из бутылки вылетел призрак и просто рухнул в свою привязку. Похоже, бедняга получил психическую травму.
Гоблин задергался, потом резко открыл глаза и прошипел «Ненавижу…». Больше ничего не успел, так как опомнившийся человек двинул его по башке камнем.
— Это… — высунулся наполовину из своих стрингов Мигуэнци, — того… он опривиденился… Тьфу ты! Призраком он стал. Сейчас вот в этом кинжале сидит, — и показал на один из ножей ассасина. Самый старый, и из посредственного железа, в отличие от всего остального снаряжения.
— Чем-то он дорог этому гаденышу, — зло бросил человек, — наверное, он убил им первую свою жертву. А что теперь делать?
— Пока можно ничего. Он там минимум неделю сидеть будет. А может и месяц. Потом вылазить начнет. Но будет еще крайне слаб. Можно или как-то уничтожить кинжал. Или себе призрака оставить. Для опытов. Я его всегда смогу усмирить. Еще много лет, пока не заматереет. Можно и магу продать. Довольно ценны призраки для многих.
— Нет, магу его продавать нельзя, — задумчиво проговорил Дубов, — он может лишнего про нас рассказать. А его можно будет допрашивать или использовать для чего?
— Только если договориться. Заставить только некромант может.
— Сомнительно, что он пойдет на сотрудничество с нами. Так что только уничтожить.
Но уничтожить кинжал не так-то просто. Он даже не хрупкий, чтобы легко сломать камнем. Так что пока эту проблему решили отложить.
— Меня вот что еще беспокоит, — продолжил человек, — как бы орки не рассказали этим убийцам, что мы могли что-то от этого типа узнать. Вообще эти ассасины очень идейные, допросить их не возможно, сразу богиню зовут. А мы вот сумели. Если этот тип, как бы сумеет вырваться от нас и выпрыгнуть вниз, а потом что-то сказать оркам, то это может ассасинов успокоить. Как у тебя, друг мой дело обстоит с управлением трупами.
Мигуэнци сначала опешил, а потом задумался:
— В принципе, если труп свежий, то даже проще чем одержимость живого организовать. Но мне надо отдохнуть.
— Ну и отлично, а нам сейчас и не надо. Надо утра дождаться, чтобы тебе проще маскироваться было. Не светиться. И в прямом, и в переносном смысле!