И звонивший отключился.
Митяй совершенно не помнил – на какую телепрограмму настроен восемьдесят седьмой канал дядькиного еще кинескопного «Филипса» и настроен ли он вообще на какую-нибудь программу, хотя после покупки этот «Филипс» доводил до рабочего состояния именно Митяй, тогда еще подросток.
Он прошаркал в комнату с телевизором, нашарил между диванных подушек пульт, включил телевизор, перевел его в режим двузначного задания каналов и последовательно нажал восьмерку, потом семерку.
Подсознательно он ожидал нарваться на выпуск экстренных новостей, вещающий о каком-нибудь внезапном катаклизме или очередном конце света, но на экране возник всего лишь человек в черном костюме и затененных очках. Тонкий черный галстук отчетливо выделялся на фоне белоснежной, аж глаза ело, рубашки. Человек был виден в режиме «бюста» – голова, плечи и верхняя часть торса.
– Молодец, – похвалил человек из телевизора. – И не надо бояться. И раньше не надо было, а теперь уж и вовсе нет смысла. Это один из нас заходил вчера к тебе домой. Он убедился: пора тебе сообщить.
– Кто вы? – хрипло спросил Митяй, ничуть не сомневаясь, что человек в телевизоре его услышит и поймет. – Что вообще происходит?
– Скоро узнаешь, – спокойно сообщил человек. – Главное, что тебе сейчас следует осознать и принять – теперь ты один из нас.
– Один из кого?
– Из нас. Я понимаю, в это трудно вот так сразу поверить, поэтому чтобы долго не препираться – пойди и отхвати себе, например, палец. Газетку можешь не стелить, крови не будет. Потом вернешь на место, ты уже в курсе, как это делается.
Человек на экране взглянул на Митяя; взгляд его был жестким и злым.
– Хватит людям владеть вещами. Теперь вещи будут владеть людьми.
Митяя натурально затрясло. Сознание захлестнули мутные волны испуга, растерянности и отчаяния. Он выронил пульт и без сил опрокинулся на диван.
Человек с экрана внимательно и вроде бы с интересом наблюдал за Митяем. А потом телевизор сам собой отключился и почти сразу в прихожей сначала лязгнул замок, на который Митяй запирался, когда находился дома, а потом и дверь негромко стукнула.
– Свои, Митяй! – послышался знакомый голос Дуста.
Митяя от облегчения аж трясти перестало. О том, каким манером Дуст вошел, Митяй в первые мгновения не подумал. А потом уже не было смысла думать.
Дуст по-хозяйски вошел в комнату и остановился напротив Митяя, заслонив телевизор. Одет он был в черный костюм, белую рубашку, черный галстук и черные штиблеты. А кроме того Митяй впервые увидел Дуста носящим очки – разумеется, в тонкой оправе и с затененными стеклами.
Второй комплект такой же одежды, надетый на магазинные плечики, он держал в вытянутой руке, а под мышкой сжимал обувную коробку.
– Одевайся, – буднично сказал Дуст, бросил плечики с одеждой на диван рядом с Митяем, обувную коробку уронил на пол, а затем вынул из внутреннего кармана черный очешник.
Вне зоны