Солнце поднималось всё выше, и мне пришлось сделать усилие, чтоб переползти в новую тень.
– Сколько воды тебе надо? – наконец спросила она.
– Залить радиатор.
– Я перезвоню.
Снова тишина, ветер шумит ковылями. Я догадывался, что им надо – общение с этим миром. Сказать недосказанное, объяснить то, что было неясно при жизни. Говорить правду, когда уже нечего бояться, когда тебя ни один земной суд – справедливый или неправый – уже не достанет. У положения мертвеца есть свои достоинства.
Снова звонок.
– Да, слушаю…
– Где ты находишься?
Я описал свое местоположение – по карте и по видимым приметам: приблизительно шестьдесят километров от берега моря, на краю пустыни у приметного холма.
– Я поговорила с нашими. Здесь недалеко должен быть завод по пропитке шпал. Дождевую воду собирали в цистерны. Может быть, там еще есть вода. Иди на север.
Север, где же тут север?.. Ах да, сейчас около полудня, и значит, я должен идти за своей тенью.
– А если я пройду мимо?.. – предположил я.
Выбираться из убежища под машиной не хотелось.
– Не пройдешь. Туда идти километра три. Сам завод – с полкилометра. Если промахнешься – там должны быть железнодорожные пути. Пройдешься по ним.
Три километра туда, примерно столько же обратно. Если заплутаю – еще пару. Смогу ли? С другой стороны, если воды там не окажется, я могу не возвращаться.
– Я, пожалуй, пойду…
С трудом я поднялся на ноги.
– Удачи.
– Созвонимся.
Через два километра ветер донес до меня запах креозота, и я шел по нему, словно собака по следу. В низине, где и было сказано, я нашел развалины фабрики со сгнившими штабелями шпал, где заключенные, отравленные креозотом, выхаркивали свои внутренности.