Маша отстегнула ремень безопасности и вышла из внедорожника.
Перед машиной лежал скелет собаки с остатками истлевшей черной шерсти. Маша поежилась, посмотрела в ту сторону, откуда свалился подарок, и нахмурилась.
– Ты чего, мам? – высунулся из машины Женька.
– Там… – Маша показала рукой, и Женька проследил за ее взглядом.
На обочине торчал из-под земли и трепыхался на ветру край цветастой нейлоновой ткани, из которой в семидесятые шили модные батники.
– Ну и что, мам? Здесь оползни постоянно, вот и притащило…
Женька брезгливо поморщился и ногой спихнул останки собаки на обочину.
– Поехали, мам. Здесь опять связи нет. Фуфло, а не айфон… Китайский, точно!
Маша села в машину и медленно повернула ключ зажигания. Перед глазами у нее еще долго стояла эта цветастая тряпочка, и Маша никак не могла вспомнить, где она ее видела.
Причем буквально сегодня…
Пыль рассеялась так же резко и внезапно, как появилась. Палыч неуверенно свистнул, но пес снова пропал.
– Вон он. Буфет «Лето», – с благоговением прошептал Псевдонимов.
– Офонареть… – разинул рот Палыч.
А Фил просто промолчал.
На обочине дороги притулилось неказистое здание с одноименной вывеской, явно нарисованной от руки и не слишком старательно. Деревянная дверь была настежь распахнута и для верности придавлена тяжелым куском гранита. В дверном проеме болталась потрепанная тюлевая занавеска, которая должна была служить защитой от вездесущих жирных мух, которые беспрепятственно мотались туда-сюда сквозь старые дыры. Псевдонимов восторженно ухнул и бросился вперед.
– Но как же… это же… Да он же этот буфет придумал… сочинил… Он же про него в рукописи написал, – не верил своим глазам Фил.
– Значит, не написал, а списал! – решил не поддаваться панике и мистике Палыч. – Пойдем. Раз есть буфет, то в нем должно быть пиво!
– Еще один поэт, – проворчал Фил, но послушно пошел за Палычем.
Маша по-прежнему пыталась понять, что сегодня случилось не так. Странная встреча, потеря и обретение слишком самостоятельного сына… Собака эта дохлая… Тьфу, чертовщина, подумала Маша и вновь включила настройку радио. На сей раз оно тут же обнаружило какую-то волну, где голосила очередная модная дура.
За думами и заботами Маша даже не заметила, что Женька осторожно опустил стекло, еще раз сердито пробормотал: