Цифрономикон

Асхат поднял его и посмотрел на светящийся экран.

«Невозможно определить номер абонента». Асхат ответил на вызов.

– Чуть не забыл тебе сказать, капитан, – услышал он в трубке голос Зацепина. – Когда станешь изучать старшие руны, не увлекайся полярными комбинациями. Не стремись к единству противоположностей без подстраховки. Остальное найдешь в телефоне и у себя на компьютере. Пока. И до встречи.

Дарр Айта

Кому это надо

(вместо послесловия)

«Страна, не имеющая своей фантастики, обречена на потребление чужой!» – что-то в этой фразе, брошенной джинном-коллегой, приехавшим по легенде в командировку в заснеженную Астану из не менее заснеженного Санкт-Петербурга, смущало визиря-полковника. Программа обучения периодически давала сбои: симулятор боевой ситуации требовал ответить джинну на приветствие-вопрос паролем «Ничто человеческое нам не чуждо!», но он на секунду замешкался и получил от начальства выговор, правда без занесения в личное дело.

Конечно же, пройдя очередной джинн-тренинг, визирь-полковник отлично понимал, что его подопечным казахам-казахстанцам сейчас, как никогда, нужна своя собственная, и именно научная фантастика, а помочь им в этом «заграница» может лишь отчасти. Поэтому и решил он тогда местных писарей «всех отыскать, воедино созвать и единою черною волей сковать в Мордоре, где вековечная тьма». Джинн посмеивался над такой формулировкой, уж больно звучное имя – Назгуль – было у секретаря-референта визиря-полковника. Даром, что помощники ему по должности полагались, да и имя означало в переводе с казахского всего лишь «Нежный цветок», а не «Призрак кольца» или «Кольценосец». Джинн все равно считал его локальным Сауроном, хотя сауронствовать – это все-таки больше по части джиннов, а символ Астаны «Байтерек» джинн называл исключительно «Барад-Дуром».

«Хочешь сделать хорошо – сделай сам!» – таков девиз гильдии визирей со времен Шахерезады, Гаруна Аль-Рашида и «Тысяча и одной ночи». То были славные времена, когда джинны впервые разрешили людям писать о себе в сказках. Оттуда и пошли «ковры-самолеты» (а чем вам «Боинг» не ковер-самолет?) и «лампы Аладдина» (консьерж-службы через видеосвязь).

Нынешняя же идея начать в Астане проект уровня «ЭКСПО-2017», где выставлялись бы достижения человечества в области зеленой энергетики, начиналась со сборников фантастических рассказов в жанре городского фэнтези и урбан-мистики, основанной на тюрко-славянских корнях и мифических архетипах, но при этом протягивающую руку в технологическое Будущее. Подсказал ее визирю-полковнику его друг и наставник из смертных – физико-лирик Искендер Сыргабеков, сам большой выдумщик и орговик. Был он и морским офицером, и СМИ управлять умел, да и вообще был разносторонне развит. И с джинном стоящим (и морозоустойчивым) косвенно познакомил через свитки о войнах будущего и прошлого, чтобы легче работать было.

«Еще и про мораль бы не забыть, – отметил про себя тогда в разговоре с Искендером визирь-полковник, – Не хотелось бы превратить все это коллективное мыследействие в банальное чтиво. Экранизировать кыргыз-кайсацкие страшилки в мировом масштабе – задача не из легких. Голливуд-то давно ждет смену вампирам и зомби, а новых персонажей-то у англосаксов взять неоткуда!» Между тем, сейчас перед ним красовалась написанная им же страничка о демонологии степняков и горцев с исторического сайта «Тарих»:

«…В казахской демонологии встречаются зловредные существа жезтырнак, обр, жалмауыз кемпір, конаяк, уббе.

Жалмауыз кемпір (прожорливая старуха) – сказочный персонаж сродни русской Бабе-Яге. Живет в лесу, в шалаше, поедает заблудившихся и забредших в ее дом людей, предпочитает молодое человеческое мясо. Старуха с двумя-тремя зубами во рту, эти зубы часто использует как орудие против людей.

Жезтырнак (медные когти) – злое демоническое существо в облике красивой молодой женщины с медным орлиным носом и огромными медными когтями. Жезтырнак обладает чудовищной силой и громким пронзительным голосом. Своим криком она убивает птиц и мелких животных.

В казахской мифологии есть также рассказы о зловредных существах кульдыргыш, которые являются в образе девушек с огромной грудью. Их видят в лесу и в степи нагими и в одеждах; они разводят огонь. Они прельщают юношей своими песнями, ловят и доводят их до смерти; в полночь приходят в юрты; крайне надоедают, если у человека останется какая-либо их вещь. Кульдыргыш в отличие от жезтырнак убивает человека сильным щекотанием, откуда и происходит само название, обозначающее «заставляющая смеяться».

Обр – злой дух, представляющий собой бестелесный дух в виде огня. Как правило, он вселяется в тела старых женщин. Ночью обр вылетает изо рта старухи и отправляется на свои зловредные дела, которые вершит до наступления рассвета. Местом обитания обра считают болотистые места, кладбища.

Из материалов Шокана Валиханова мы узнаем о демонологическом существе конаяқ («ременная нога»). Считалось, что у этого злого демона было человеческое туловище, но длинные хвосты или ремни вместо ног. Он обитал на островах, в лесах и у дорог. Встречая человека, конаяқ нападал на него, садился верхом, обвивая хвостом (ремнями) и ездил. Ослабевшую жертву мог задушить и съесть».

Закрыв страницу и перейдя на видеозапись лекции джинна, визирь-полковник мысленно не соглашался с провокационной формулировкой бородатого коллеги. «Какая разница, чья это будет фантастика – американская или китайская, европейская или японская? Да хоть русская! Потрешь русского – найдешь-то татарина, а если сильно, то и до монгола доберешься. Общие ордынские корни. А до них – гуннские. Сарматские. Факторы и акторы. Главное-то ведь то, что ты, человече, будешь с ней, фантастикой этой, делать, будь она неладна! Будешь ли ты с ее помощью побуждать людей думать и создавать то, чего еще и близко в проекте нет… Или научишь «пришельцев» всяких бить из бластеров-скорчеров? Ксенофобия – вечная спутница сай-фая», – мысли его редуцировались периодически от межстранового подхода к межклановому. Как и все настоящие МакГрегоры, он должен был любить горы Шотландии, а любил вместо этого Заилийский Алатау и каток «Медео», и не любил при этом эгрегоров с големами, периодически отрубая непокорные их головушки или что там у них вместо голов причитается своим огненным ятаганом, позаимствованным у Миши Архангельского.

Отключившись от всех коллективных форм мыследействия – любимого времяпровождения «олюденившегося» физико-лирика, визирь-полковник засобирался в астрал. Пришло время порефлексировать в одиночестве. Мысли отскакивали от киношных межклановых вендетт к перспективе внеземной, но ДНК-совместимой постчеловеческой цивилизации, рассматривающей в его отчетах Землю, что называется, под микроскопом и поражающейся отсталостью воззрений некоторых ее обитателей.

«Ведь как мы тогда – три года назад – думали? Проведем вот конвент, назовем его «Байконур» в честь казахстанского космопорта, Лукьяненко-сотоварищи на пару с «Мумий Троллем» пригласим, как «почетных казахстанцев», соберем фантастические рассказы со всего известного нам мира (читай – «со всего Казахстана»), призы вручим. А при этом проанализируем, о чем сейчас думает молодежь… Приободрим ее, подскажем, куда думать и о чем мечтать. О Космосе, это понятно. О нем любимом. Но вот только как все вышло? Сколько уже этого добра проводили: в одной России с Украиной чуть ли не по два конвента в месяц, а все равно – на дворе 2014 год и братоубийственная война в соседнем государстве. И ведь писали о возможности всего этого еще в таком далеком и мирном 2010 году от Рождества пророка Исы. Сборники всякие выпускали. «Пришельцы против русских» или «Русские против Пришельцев». Довыпускались. Кто теперь русский, а кто пришелец – различить невозможно. Бесполезное это дело – объяснять человеку разумному в квадрате, что убивать плохо, воевать плохо, красть и врать плохо. Каин убьет Авеля из зависти и будет проклят – это факт, но ведь родится когда-то и их родич-праведник Нух-Катарсис. Должен по сюжету», – продолжал размышлять визирь-полковник, читая уже в астрале справку, подготовленную сотрудниками его диван-ведомства. Московский издатель «Цифрономикона» требовал «послесловие» к сборнику, «объясняющее, кому и зачем это надо»: