– Издавна в этой долине хозяйничали гномы, и все знали силу наших грифонов! До того самого проклятого часа, когда черные драконы прорвали защиту и сожгли замок, обрушив стены и развалив башни. С тех пор наш народ забыл сюда дорогу, разве только храбрый кондотьер по имени Гонта отважился проникнуть в логово уцелевших драконов под развалинами и даже привести нескольких под наши знамена.
Но наступили новые времена, забыта старая вражда между Шестью Народами, появился Девятый, и новые кондотьеры пришли в Иллурию. С ними приходит и новая магия. И я рад, как рад весь наш народ, что эта магия способна вернуть к жизни нашу твердыню. Сделаем же это, во имя Неба Иллурии!
Слаженный хор голосов всколыхнул тишину в долине, и Вишена поймал себя на том, что кричит вместе со всеми, хотя недавно еще криво улыбался, так тронула его несколько витиеватая, но несомненно искренняя речь гнома-кондотьера.
По знаку Первого вперед вышли двое гномов, ходивших в руину, и Боромир.
– Постойте! – забеспокоился чародей. – Нужно, чтобы среди троих обязательно был хотя бы один, побывавший у Оракула. Среди ваших кондотьеров только один такой – Эспен.
Поразмыслив, Первый сказал: «Хорошо!» и указал на одного из гномов. Тот сразу отошел в сторону, а его место в тройке занял дат. Напротив встали Тарус и эльф с книгой в руках.
– Вы должны, – негромко сказал чародей, – вместе повторить заклинание, которое мы вам прочтем.
Трое в коричневых плащах одновременно кивнули.
– Начнем же!
И они начали, старательно выговаривая непривычные слова, складывающиеся в понятную фразу.
«Нет, – подумал Вишена о книге. – Это не мертвая речь. Слова умирают, ложась на бумагу, но они в любой момент могут ожить на устах Знающего».
– Взываем к Небу Иллурии, мы, Проникающие-в-руины! Сила руки и сила духа вольются в извечный поток жизни, и ранее умершее воскреснет, и оживет камень, и воздвигнется разрушенное, потому что так велим мы! Хойла!
Земля дрогнула, едва они договорили. Порыв ветра заставил затрепетать разноцветные плащи, а страницы книги зашуршать. Над руинами Гриффинора вставало зыбкое марево, наподобие того, что пляшет над полями в жаркий летний день, и слышался далекий ровный гул.
Широко распахнутые глаза пытались не упустить ничего.
Почва под ногами дрожала непрерывно. А из-под земли, словно стебли ржи, вырастали призрачные стены, темнея на глазах, вставали угловатые башни, возносясь под самые небеса.
Наконец стены сомкнулись и отвердели, башни застыли и над ними затрепетали серые флаги. Ворота заняли место в арке, земля перестала дрожать, а потом чей-то низкий и глухой голос, доносящийся, казалось, из самых недр, из-под корней гор, тяжко выдохнул:
– Х-О-Й-Л-А!
Тотчас утих ветер. Перед кондотьерами высился замок, стены его были серого цвета.
– Ничейный, – прошептал Славута у самого уха Пожарского. – Никогда доселе не видел.
Первый Гном взялся за топор и негромко сказал: