— Что мы делаем? — спросил волк.
— Мы? Еще живем… — был ответ.
А жизнь — это запах саванны… Для любого племени в конфедерации жизнь означает первым делом запах, острый нюх, опережающий и слух, и зрение. Жизнь — это пружины в лапах, их придумал кто-то предвечный, покровитель мокроносого народа. Жизнь — это неизвестность впереди, ее боятся живые, значит, опасливая неизвестность — признак жизни.
Лапы пружинили, отряд направлялся к китовому берегу.
Больше не было беглецов, отверженных, выброшенных своими. Был отряд: двенадцать слонов, страдающий от зноя бурый медведь, очень старый орел с прислугой, крокодил в очках — и они двое, любитель неразумных форм да магистр происхождения разума. Попугай поспешно улетел, явно не желая встречаться с орлом, причем, как показалось волку, скорее даже не желая встречаться с орлиной прислугой.
— Он нас продал, — сказал волк на ходу.
— Хорошо, — прорычал Одинокий Воин, — хоть кто-то добился цели.
К удивлению волка, на длинном переходе Одинокий Воин быстро устал. Волк полагал, что тот неутомим так же, как и непобедим. Выходило иное. Боязнь воды, нелюбовь к затяжному бегу — у них имелись очевидные слабости. Но поединок с питоном…
Впрочем, медведь устал еще больше, слоны вели себя чутко, устраивали привалы и не торопили.
— Тебе безразлично, что он нас продал? — не выдержав, спросил волк.
— Тебе нужны деньги, рыжий?
— Я даже не знаю, как они выглядят.
— В вашем племени обычно голова шире. Ты молод?
— Я не развязан.
— Что это значит?
— Продолжение рода.
— А-а… — Одинокий Воин мигнул зелеными глазами.
— Когда развяжусь, голова увеличится.
— Интересный способ увеличивать голову.
На следующем привале, отдышавшись (а волк мог еще бежать и бежать), Одинокий Воин поинтересовался: