– Что мне делать?
Мироздание промолчало.
Женщина, живущая за сотню километров от Постно, на северном краю Питера, класть трубку на телефонный аппарат не стала. Бережно положила на столик перед зеркалами и накрыла большим, глубоким хрустальным блюдом, выполняющим сегодня функцию аккумулирующей полусферы. Сам же телефон был накрыт туристическим котелком.
Та дура бросила трубку первой. Что, собственно, и требовалось.
Ну же, думала женщина, едва не подпрыгивая на табурете. Нетерпение сжигало ее. Ну давай же, давай!
Инструкция была выполнена в точности. Два зеркала поставлены под углом в тридцать градусов, образовав бесконечный коридор отражений. Коридор, впрочем, уже превратился в живой, дышащий стенками тоннель, похожий на кишку. Это значило – канал открыт. Тоннель вел к сопернице. Заклятие было аккуратно отчитано еще до телефонного звонка – ровно сто двадцать три раза, строго по трактату. Необходимые знаки начертаны красным фломастером по краям обоих зеркал; сейчас они светились и вроде бы даже дымились, постепенно выгорая.
Выцветшие листы светокопии, разбросанные по дивану, не требовались: слепой текст был затвержен наизусть.
Вика ждала, глядя в тоннель перед собой.
Третье зеркало небольшого размера стояло перед нею – на столике между двумя главными. В нем отражалась симпатичная девушка, свежая и аппетитная, как булочка из печки. Это была она – шестнадцатилетняя. Такой она станет через несколько минут, как только соперница совершит то, что должна совершить.
Соперница была наилучшим, идеальным донором. Психующая, страдающая, потерявшая связь с собственной душой. Единственное, что ее пока защищает, как это ни банально, – брак. Спокойствие мужчины, уверенного, что его женщина при нем, накрывает эту дуру, как куполом. Но защита истончилась, превратилась в мыльную пленку: ткни пальцем, и лопнет.
Все правильно в трактате написано. Мужчина – это ресурс, он рожден быть расходным материалом. Он напитывает женщину, которой владеет, своей жизнью, даже если не желает того. За иллюзорное право собственности ему приходится дорого платить, такова природа вещей. Оттого живет мужчина меньше и умирает раньше срока. Нижнее звено в энергетической цепочке. Но достаточно чуть пошатнуть его уверенность в том, что для женщины он царь и бог – на миг, на микросекунду! – и невидимая конструкция пойдет трещинами. Сейчас – как раз тот случай. Классика, эталон.
Идиотка-жена сама все сломает. Пусть она и бодрится, изображая браваду на эшафоте, – она проиграла…
В свои тридцать с хвостиком Вика не имела ни семьи, ни постоянного мужчины, ни ребенка. Папка с древним самиздатом, подаренная ей, как курьез, дала надежду. Я все исправлю, думала она. Я начну сначала. Я снова стану молодой.
Вот сейчас… сейчас…
Подхватить авоськи и рвануть на следующую электричку?
Откуда-то Ольга знала, что делать этого ни в коем случае нельзя, это – беда.
Но что тогда?
Звонить Сашке, немедленно ему звонить…
В зеркале ничего больше не отражалось, чернота пожрала все, включая отвратительную старуху. (Неужели я такой буду, мельком подумала Ольга. Не хочу!) Чернота вспучивалась отвратительным нарывом, вылезала из овальной рамы, набухала гигантской каплей. Ольга дотянулась и в который раз провела рукой по зеркальной поверхности. Ровно, гладко. Никакого нарыва. Нету черной капли.
И при этом капля есть!