– Нечего им лазить, где не надо! – нахмурил и без того страшное лицо дед Корнеич. – Пусть дома играют.
– Иди уж сам домой, старый, – проворчала старушка. И сердито глянув на ребят, добавила: – И вы тут не торчите. Нечего тут делать. Плохое тут место.
– Ага, – поспешно закивал Пашка, который чувствовал себя спасенным от верной гибели. – Мы не будем, – и, не удержавшись, спросил: – А кто тут жил раньше?
– Никто тут не жил. Больница тут была. Идите отсюда, играть что ли негде?
Братья поспешили подальше от старой больницы, от сердитой старушки и страшного деда Корнеича. Чтобы не торчать на улице, где их отругали, Пашка потащил брата за ближайший угол, где была маленькая, заросшая лопухами улочка.
И тут же понял, что не надо было так спешить.
В нескольких шагах от них сидели на скамейке два деревенских пацана. Оба прыщавые, нечесаные, в драных кроссовках. Обоим где-то лет по четырнадцать, то есть почти на четыре года старше Пашки. Они грызли семечки и плевали под ноги.
Пашка хотел уйти, но деревенские уже заметили его и Ваню.
– Э, пацанчики! – раздался противный гундосый голос. – А ну, подите.
Пашка первый раз видел этих парней. Но по рассказам друзей он знал, что деревенские всегда ловят городских ребят и бьют. Он просто похолодел от страха, когда услышал, что его зовут.
– Ну, чо встали-то? – проговорил второй, с двумя бородавками на носу. – Давай, двигай ноги сюда.
– Хочу домой, – тихо, но отчетливо проговорил Ваня.
– Ладно, сейчас… – невнятно проговорил Пашка и сделал несколько шагов к деревенским.
– Вы откуда такие? – спросил бородавчатый. – Из города?
– И чего тут ходите? – это был уже гундосый. – Ищите кого?
– Да мы так, шли… – пролепетал Пашка, замирая от испуга. Хорошо бы, думал он, чтобы опять появилась старушка-спаситель-ница с козами.
– Курить есть?
– Нет, не курим…
Деревенские примолкли, подозрительно оглядывая братьев. Они не знали, про что говорить с приезжими.
– Часы с музыкой? – спросил гундосый, кивнув на левое запястье Пашки.