Герману ничего не оставалось, как промолчать. Он опять вспомнил их спор у папы Димы.
– На самом деле не совсем так, – сказал агент. – Но кое в чем вы угадали.
Он неуловимым движением оказался на стуле напротив Германа. Сзади были полки с детективами. Среди них как-то затесался двухтомник Харлана Эллисона. Наверное, поставили не глядя.
Пахло здесь уже не пыльной бумагой, а старым деревом и канцелярским клеем.
– Многие верят, что есть цивилизации слаборазвитые, развитые, а в космосе должны быть и сверхразвитые. И что цивилизация входит, так сказать, в мировое сообщество, в какое-нибудь Великое Кольцо миров, если открывает межзвездные перелеты. По крайней мере, выйдя в космос или расшифровав какие-то сигналы со звезд. А если она уже и так вписана в систему? Понимает ли одноклеточная водоросль, что она – часть фотосинтеза? Имеет ли представление о биосфере?
Герман невольно поморщился. Агент, кажется, уловил смену его настроения.
– Я не хотел обидеть людей! Да, нужно достичь кое-чего, чтобы представлять интерес для космоса. Но с научным и техническим развитием это почти не связано. Технический путь развития – в некотором роде тупиковый. Вернее, побочный.
– А главный? – не выдержал Герман.
– Очень долго и неэффективно, если каждая цивилизация в отдельности будет изобретать межзвездные перелеты. У вас раньше некоторые не знали колеса. А сейчас даже у тех, кого вы считаете малоразвитыми, есть новейшее оружие.
– Если его не будет, – Герман неожиданно для себя понял, что защищает тех, кого, в общем, не любил, – им же будет хуже. Как ацтекам.
– Вселенная старше Земли. Колониальный путь – тоже тупиковый. Космосу хватило времени это понять. Но мы отвлеклись, а там, за дверью, ждет ваш коллега. Вам известен закон сохранения энергии?
Герман кивнул.
– Это частный случай другого, пока еще вами не открытого. Его можно назвать законом сохранения идей.
– В смысле?
– Примерно так: если в одном месте есть идея – она не может не материализоваться в другом. Вопрос: где, когда и как. – Агент посмотрел на Германа, который стеснялся сказать, что ни черта не понимает. – Вы пока не можете освоить тот же межзвездный перелет. Но вы можете его придумать. Это особенность вашей цивилизации – вы придумываете то, что другие получают.
Герману показалось, что его усы встали дыбом.
– У каждой цивилизации – своя скрипка в космическом оркестре. Они не повторяются! Не смотрите на свою историю, у вас одна и та же планета, один и тот же вид. А в космосе многообразие! Вы умеете творить, придумывать, создавать несуществующее. Кто-то умеет материализовывать, кто-то – распространять. В конце концов, и на Земле давно изобрели разделение труда. Один пишет музыку, другой играет, а третий нужен, чтобы организовать гастроли. И композиторов меньше, чем умеющих играть на скрипке! Так и планета, открывшая творчество, – на вес золота. Особенно если это способность творить в воображении технику. Теперь-то поняли? Вы придумываете нам средства передвижения, механизмы, технологии. Это все, что требуется! Пока вы своим ходом разрабатываете их, где-то они появляются в готовом виде. А мы отыскиваем тех, кто придумывает, и помогаем развиваться.
– А зачем? – Герман чувствовал, будто что-то упускает. – Мы бы и так придумывали.
– Есть загвоздка, – агент хлопнул себя ладонью по колену. – Тот рассказ, который вы нам прислали, неплох, только ведь там нет никаких технологий, да? Для нас это бессмысленная трата воображения. Сколько способных писать тратят способности впустую? Придумывают фэнтези, сочиняют любовные романы, корпят над сценариями компьютерных игр?
Герман почему-то вспомнил, как конкистадоры переплавляли индейские статуэтки в практичные золотые кирпичи. Но что могли в этих статуэтках разглядеть конкистадоры? В них, наверно, даже Сервантес ничего бы не разглядел. Да что там, Герман сам видел на фотографиях эти сохранившиеся фигурки. Если не знать, что они индейские и какого-то там века, ничего интересного. Хуже того, даже если знать, – для него все равно ничего интересного. Разве что если бы они доказывали палеоконтакт…