Последняя ночь перед стартом закончилась. Говорят, в последнюю ночь перед чем-нибудь очень важным люди спят плохо, если вообще находят в себе силы заснуть. Ничего подобного Пир не ощутил и проспал всю ночь как спокойный младенец, крепко и без сновидений. Хотя нельзя сказать, что он совсем не волновался. Как можно не волноваться накануне первого в истории человечества полета на Марс?
И еще Пир подумал о том, что цель этого первого полета очень показательна. Убить и разрушить. Мотивы тех, кто историю человечества вершит, не слишком изменились за последние тысячи лет.
— Доброе утро! — Ник Завадски выполз из-под одеяла и, зевая, побрел в санузел. Пир взглянул на часы, которые не снимал даже ночью. Восемь ноль две. Двенадцатое января двухтысячного.
Спустя полчаса взбодрившиеся душем и выбритые Пир и Ник входили в командный. Завтрака сегодня для отлетающих не было — врачи сказали, что людей погружать в длительный сон можно только на голодный желудок, и оперативникам осталось лишь подчиниться.
Почти все были спокойны — словно предстояла самая обычная миссия. Не мелкая, вроде захвата скаута, но и не слишком уж значимая.
Хиура-сан встречал каждого входящего икскомовца легким поклоном. Почему-то Пир понял: нужно непременно поклониться в ответ. И тогда все в конце концов закончится удачно — и полет, и штурм вражеской базы.
И он низко поклонился японцу. Тот принял это как должное.
Их рассадили за терминалы; Пир гадал, для чего, а потом, когда на экранах появилось знакомое лицо ван Торенса, догадался. Ну конечно, он не может проводить их в миссию, как обычно, во время полета. Значит, заранее скажет им все. Все, что должно сообщить боевой группе и псионикам, и все, что он добавит лично от себя, как всегда делал это вот уже второй год.
— Здравствуйте, орлы! В последний раз здравствуйте. В смысле, что мне не придется больше провожать вас на штурмы баз и подавления терроров. Я стану безработным и буду обивать пороги телестудий, а ваши имена будет знать каждый мальчишка старше трех лет…
— Как же, — проворчал Дориго. — Забудут на следующий день, если вообще заинтересуются нашими именами.
— Зря ты так думаешь. Вся база за вас уже кулаки держит.
— И что? — саркастически спросил Дориго. — Так и будет держать все десять дней?
— Даже больше, — заверил ван Торенс. — Пока не вернетесь.
— Ну-ну. — Дориго хмыкнул. — Хочется верить.
— Будь спокоен и можешь верить! — Голландец лучезарно улыбнулся на весь экран. — Что я могу сказать вам перед стартом? Постарайтесь там, на Марсе, отплатить чужакам за все, что они творили здесь… И не жалейте боеприпасов — все равно они больше не понадобятся.
Я знаю, что удача — капризная барышня. Но я ни секунды не сомневаюсь, что ради всей планеты она все же повернется к вам лицом. К вам, а значит, ко всем нам, землянам.
И напомню, что последний сеанс связи состоится, когда вас уже разбудят. На Марсе. В долине Узбой, чуть юго-западнее кратера Ходден.
Пир не раз разглядывал это место на карте. Меньше чем в полутысяче километров к северо-востоку, за Холденом и гористой Страной Пирры, двадцать шесть лет назад, в марте семьдесят четвертого, садилась русская автоматическая станция «Марс-6».
«Эвенджер» намеренно собирались посадить далеко от Сидонии, в Южном полушарии, чтобы икскомовцы могли прийти в себя после долгого сна. А когда все будут готовы к бою — крафт взмоет в розоватое марсианское небо и возьмет курс на север, оставляя внизу Жемчужную землю, восточную часть земли Ксанфа, долину Симуд и кратер Да Винчи, Хирсу…
Только бы не засекли «Эвенджер» во время посадки…