Да и какой смысл напрямую ломиться через пространство — даже если бы достижение субсветовых скоростей оказалось возможно? В зону практической доступности попадут лишь несколько ближайших звезд. Теоретически можно запланировать полет хоть к Бетельгейзе, хоть к Денебу — но что интересного сможет рассказать вернувшийся межзвездный путешественник своим прапраправнукам?
Скорее он сам станет объектом их интереса — вроде живой окаменелости. Не стоит городить огород лишь для того, чтобы поразить далеких потомков своей реликтовой особой.
«Брендан» был первым в Солнечной системе внепространственным кораблем.
Так он назывался, а по сути был не «вне-», а всепространственным.
Не существует ни под-, ни над-, ни гиперпространства. Существуют иные вселенные. Их не меньше, чем протонов в нашей Вселенной. И если ни сигнал, ни материальное тело не могут перемещаться в нашей Вселенной быстрее скорости света, то двум разным вселенным ничто не мешает двигаться относительно друг друга с любой мыслимой скоростью. Они и движутся, порой умопомрачительно быстро. Пробей проход в подходящую вселенную, нырни в нее и вовремя вынырни обратно — вот и окажешься примерно там, куда хотел попасть.
Само собой, такое объяснение годится лишь для дилетантов. На самом деле все значительно сложнее. Начнем с того, что относительные скорости вселенных такая же трудноощутимая величина, как корень квадратный из минус единицы: все знают, что он существует и называется мнимым числом, однако при подсчете предметов мнимые числа не применяются. А продолжать упражняться в аналогиях не будем — хватит и одного этого затруднения.
Девяносто процентов объема «Брендана», не считая несущих конструкций, занимали агрегаты для создания вокруг корабля кокона, изолирующего корабль от нашей Вселенной и, по сути, выводящего его за ее пределы. Три процента — аппаратура для навигации в привычном человечеству пространстве, а главное, вне его. Шесть процентов — двигатели с топливными танками. И лишь один процент, да и тот не полный, приходился на то, что делает жизнь человека в корабле возможной: жилую кубатуру, бытовые удобства, запасы пищи, воды и воздуха, аппаратуру жизнеобеспечения, ходовую рубку, научные приборы и прочее, и прочее… Соотношение немногим лучшее, чем в первых космических ракетах, когда тысячетонная дура с натугой выводила на орбиту спутник размером с футбольный мяч, если только не взрывалась на старте.
«Брендан» пока еще не взорвался; более того, он возвращался уже семь раз. По его образцу на орбите уже который год строился «Марко Поло» и проектировался усовершенствованный «Колумб». Были, правда, опасения, что «Марко Поло» так и не будет достроен, а «Колумб» вообще останется лишь в чертежах, и эти опасения имели под собой веские основания. Международное положение, очередной кризис мировой экономической системы, ядерный терроризм, резня в Малайзии, война Северной Дакоты с Южной Дакотой… ну, вы знаете.
«Брендан» искал жизнь во Вселенной. Не братьев по разуму, о чем мечтали многие, — пока только жизнь.
Он ее не нашел.
В далеком прошлом остались наивные представления о том, что если где-то имеется планета, похожая на Землю и обращающаяся вокруг своего светила в «зоне обитаемости», то на ней обязательно возникнет и разовьется жизнь. Из длинного списка перспективных планет «Брендан» исследовал семь.
Пусто. Горы, пустыни, реки, равнины, моря — и никакой жизни. Теоретики удивлялись: на планете есть вода, уровень инсоляции вроде бы подходящий, чего же еще? И, конечно, всегда находили то, чего не хватает: тут — крупного спутника с его приливными силами, там — активного вулканизма, еще где-то нет магнитного поля или не тот состав горных пород.
Короче говоря — пусто. Сплошное разочарование. Ни примитивной бактерии, ни намека на то, что жизнь на исследуемой планете существовала когда-то в далеком прошлом. Вообще ничего, кроме воды и камней. Тут поневоле задумаешься: а ранняя Земля-то чем была лучше? И кто-то с церковной кафедры тут же подскажет тебе ответ: тем, что на ней произошел Акт творения, а на других планетах — нет.
Очень исчерпывающе.
Но те, кто ничего не понимает, когда другим все понятно, ломали и ломали головы над вопросом: почему? Жизнь — удивительно пластичная и упорная штука, так почему же она не возникла там, где, по идее, неминуемо должна была возникнуть? Неужели ее возникновение столь же маловероятно, как приземление подброшенного карандаша строго на торец?
— Опять ничего не найдут, — пророчили скептики, узнавая из выпусков новостей о Восьмой миссии «Брендана». — Пуста Вселенная. Только мы и есть.
— А не к лучшему ли это? — вопрошали экспансионисты. — Никаких конкурентов, развивайся вширь сколько угодно. Недолго Вселенной оставаться пустой. Ее заполним мы.
— Кто это — мы?
— Люди.
— Кто-кто?