– Зараза! – Кексу стало тревожно и неуютно, но перед глазами неумолимо вставала вязкая пелена, а сознание упорно проваливалось в мерцающее забытье. Как Кекс ни сопротивлялся и ни пытался вынырнуть на поверхность из этого омута, он все же утонул. Отключился. Не выпуская из рук работающий ПДА.
Минут через десять после того, как уснул Кекс, из пролома в тупике выбралась согбенная фигурка бюрера.
Глава двадцать первая
– Так-так, – сказал Тараненко, глядя на экран коммуникатора, и недобро нахмурился.
Посидел, медленно погасил коммуникатор и спрятал в карман. Потом искоса взглянул на сидящего рядом Сиверцева.
– Ваня! Ты ведь сталкера Полоза знал, так?
– Знал, – буркнул Сиверцев, уже подозревая, что сейчас услышит. – Он и пропал, можно сказать, у меня из-за стола.
Тараненко протяжно вздохнул:
– Значит, можешь с ним попрощаться. Мысленно, – сообщил он. – Нашли его труп за Янтарем.
– Кровосос? – мрачно уточнил Сиверцев.
– Да. Сообщил сталкер Кекс, сегодня, около полудня.
– Прощай, Полоз, – еще мрачнее пробормотал Сиверцев.
Если и была у него какая-то надежда, то лишь в первые пару дней после исчезновения. А вчера-позавчера Ваня уже ждал это сообщение. Он знал: если сталкеры обнаружат труп, немедленно оповестят. Вот и обнаружили…
А Тараненко неожиданно наклонился к самому уху Сиверцева и заметил с непонятной интонацией:
– Между прочим, Полоз интересовался дупликатором. Как и ранее пропавшие сталкеры.
Сиверцев внимательно поглядел Тараненко в глаза, пытаясь сообразить, зачем новый шеф ему это сообщил. Проверяет? Провоцирует? О дупликаторе, насколько помнил Сиверцев, с Максимом он не говорил. Потому что хорошо помнил о просьбе Покатилова и еще лучше представлял последствия излишней болтливости.
«Какая-то с этим дупликатором, будь он неладен, ведется игра. Покатилов на него охотится, это точно. Тараненко, по всей видимости, тоже. Как бы выяснить – вместе эти двое или же порознь и изо всех сил пытаются опередить друг друга? И что это за штуковина, в конце концов? Удвоитель чего?»
– Что ты о нем знаешь, Ваня?
– О Полозе? – угрюмо переспросил Сиверцев.
Тараненко досадливо поморщился: