В баньке гридень стонал от боли. К запаху берёзовых веников примешивался тяжёлый дух от пьяного гридня, лежащего на широкой лавке. Его раздели, окатили тёплой водой, и Ведислав приказал:
— Теперь все вон! Не мешать и не митуситься!
Все вышли, а пёс лёг у открытой двери баньки, охраняя хозяина. Для пьяненького гридня самым подходящим было болеутоляющее зелие, настоянное на раке. Когда гридень впал в полное забытьё, целитель, осторожно прощупывая, выявил для себя примерную картину закрытого перелома. Он совместил кости для сращивания, обмазал ногу ромейской мазью, еще раза три-четыре проверил, поправил совмещение костей, наложил лубки, закрепил-зафиксировал их и обтянул ногу убрусом. Довольный своей работой, сказал вслух:
— И жить, и бегать будешь! И прихрамывать!
Гридень слабо постанывал в забытьи.
Уложив свои инструменты и мазь в суму, лекарь вышел из баньки, и, найдя воеводу, доложил ему:
— И жить, и бегать будет! Но надобен ему покой. Лежать — не ходить!
Боярин просиял:
— Оногды сей гридень жизнь мою спас в битве с данами! Прими от меня в награду.
Воевода передал небольшой мешочек с серебром лекарю, а тот, приняв мешочек, спросил:
— Скажи-ка, боярин, взял ли ты мужиков от Вревки-селища?
— Пятеро таких.
— В прошлом году мор прошёл у нас, многих мужиков Мара забрала. Прояви разум, боярин, освободи мужиков, а награду эту я тебе верну.
Воевода кликнул ближайшего гридня и приказал привести молодых из Вревки. Когда те подошли, спросил их:
— Кто из вас, отроки, ещё не женат?
Отозвались трое молодых.
— Этих я забираю! На Киев пойдём, а там невест много! Двоих отдаю. Благодарите, мужики, своего благодетеля. А серебро, мил друже, себе оставь! Прощай, лекарь!
Ведислав, обрадованный неожиданным и удачным для селища оборотом дела, с воодушевлением ответил:
— Прощай, боярин, береги себя и молодых наших!
Мужики, казалось, были недовольны избавлением от службы, а Тешка, самый непутевый из Вревки-селища, даже слезу проронил. Ведислав урезонил непутёвого: