– Кузя, а ты что прибежал-то? Скучно стало у вас?
Кузьма Иванович как-то странно посмотрел на Сахарова.
– Слушай, меня к тебе послали выяснить кое-что…
Сахаров удивленно поднял брови.
– Слушаю тебя внимательно.
Кузьма Иванович вздохнул:
– Вышли мы после боя курантов на улицу подышать. Сам понимаешь, на территории больницы петарды не повзрываешь. И знаешь, мы обалдели…
– И что же вас так поразило, позволь узнать?
– Да здание нашего больничного морга поразило, Витольд. Просто в самое сердце.
– Как тебя понимать?
Кузьма Иванович взмахнул рукой.
– Да пойди, дорогой, и сам посмотри. Долго рассказывать. Как говорится: «Однажды в студёную зимнюю пору лошадка примёрзла зубами к забору…» Пошли, я тебя удивлю, – он встал и направился к выходу.
Все потянулись за ним, не понимая, что такого странного тот хочет им показать.
Вышли во двор. Подтаявший с вечера снег превратился в ледяную скользкую корку. Каркали утренние больничные вороны, чёрными тряпками рассевшиеся на голых ветвях высоких деревьев. Темнели корпуса больницы, было рано, больные еще спали, только в некоторых дежурных окнах горел свет. Вокруг не было ни души. Яна зябко повела плечами, обернулась и, мягко говоря, обалдела.
Обалдели и ее спутники.
Здание морга сияло и переливалось разноцветными огнями, словно новогодняя ёлка. Стены, окна – всё сияло и блистало, как в сказке, аж глазам было больно. Яна подняла глаза и на крыше увидела очаровательную композицию: три северных оленя тянули красную, увитую мишурой повозку, в которой кривовато восседал бородатый Дед Мороз, прижимавший к пухлому животу огромный мешок, по всей видимости, набитый подарками. Как обухом по голове невесть откуда грянула мелодия «джингл белс». От неожиданности и громкого звука все невольно подскочили на месте. Олени закачали в такт песне ветвистыми рогами, а набитый, по всей видимости, опилками Дед Мороз приветственно стал махать рукой в рукавице ополоумевшим зрителям.
Честно говоря, зрелище было жутковатое. Казалось, еще миг – и вся эта умопомрачительная композиция сверзится вниз и кого-нибудь пришибет.
Но добил их транспарант, растянутый над дверями морга. Текст гласил: «Добро пожаловать! Мы ждем вас, друзья!»
– Твою же мать… – прошептал Витольд Леонидович, завороженно глядя на инсталляцию.
– Эрмитаж… Твою налево… – добавил Олег Адольфович.