– Я с вами не пойду, – сказал он. – Я не хочу, чтобы шеф меня вытурил с работы. Сейчас окажетесь в зале. Вы там бывали, и не один раз. Самое интересное в другом зале, за бархатной бордовой занавеской. Все, я умываю руки… чувствую, что оказываю вам медвежью услугу, но вы сами так решили.
– Всё будет хорошо. Потому что хуже уже некуда, – попыталась улыбнуться Яна. – Спасибо!
Она вступила в темный, мигающий огнями зал с оглушающей музыкой. Надо было постоять несколько минут, чтобы глаза привыкли к темноте, а уши к грохоту. У Мартина был один из современных, лучших танцполов в Питере. В зале толкались и танцевали. Разноцветные огни огромных зеркальных шаров с потолка рассекали темному длинными лучами, высвечивая на мгновения потные отрешенные лица танцующих. В зале, несмотря на толкучку, не было душно. Вентиляция работала отлично. Все знают, что почти каждый молодой человек или девушка, хотя бы раз в своей жизни, посещали ночной клуб. Кто-то просто отдыхал там с друзьями или подругой, справлял день своего рождения, или пришел искать новые знакомства. Девушки и юноши, студенты и рабочие, привыкшие жить одним днем, веселятся, танцуют и общаются. Многие просто желают отдохнуть от своей второй половинки или бытовых проблем. Яна заметила, что многие курили. Это ее удивило, обычно курение было запрещено. Она двинулась мимо танцующих дальше ко второму залу, проход к которому загораживала тяжелая бархатная портьера. Она нащупала тяжелую портьеру и отодвинула ее в сторону.
Вип-помещение клуба Мартина было лишь немногим меньше по площади основного помещения. Оно было поделено на отдельные приватные зоны. Мартина она увидела почти сразу. Он полулежал на диване. Его темно-фиолетовая, почти черная рубашка была полностью расстегнута. Рядом с ним расположились полуобнаженные девицы, которые гладили и целовали его. У шеста крутилась стриптизёрка, звучала заводная музыка. Многие пили и курили.
Мартин медленно перевел на нее плохо сфокусированный взгляд, ни одна мышца не дрогнула на его лице. Он даже не поменял позу. Одна из девушек начала ласкать его грудь губами и языком. Яна смотрела в его абсолютно черные и ничего не выражающие глаза, она впервые видела в его глазах такую пустоту, словно они были мертвые. Какой-то мужчина загляделся на Яну.
– Ого! Какая красотка! Иди ко мне! Чего ты такая напряженная? – Он обхватил ее за талию.
Яна попыталась отстраниться, но пьяный бугай не отпускал.
– Э… девушка, да ты что? Тут нельзя быть такой букой. Что за комплексы? – Он стянул с нее шубу. – Какие мы худенькие, какие тоненькие…
Яна уперлась ему кулаками в грудь, но силы были явно неравны. Яна ждала, что ей поможет Мартин, но он даже не пошевелился, и от этого ей стало по-настоящему страшно. Она отпихивалась от приставшего к ней мужика, уворачиваясь от его страстных слюнявых поцелуев, и крикнула:
– Помоги! Пожалуйста!
Мартин встал, девушки, облепившие его, сползли на диван, словно шелковые галстуки. Он не спеша подошел к мужику и оторвал его от Яны. Мужик попробовал рыпнуться к ней еще, но Мартин пихнул его так, что он отлетел к стенке.
– Эй! Полегче! – сказал пьяный, тяжело поднимаясь на ноги. – Тебе тёлок мало, что ли? Эту худосочную оставил бы мне! – пробубнил он, но больше к ним не подошел.
– Ты откуда тут взялась? – спросил Мартин.
Яна и сама не поняла, как вмазала ему пощечину. Слегка промахнувшись, она ногтями въехала ему по старой ране, и у Мартина по щеке тоненькой струйкой потекла кровь.
Он тронул рану и посмотрел на свою руку, ладонь была в крови. Мартин усмехнулся. Эта усмешка не предвещала Яне ничего хорошего.
– Зачем ты сюда явилась? – произнес он.
– Ты считаешь, что нам не о чем поговорить?
– Иногда поступки говорят больше слов, – ответил он ей, глядя прямо в глаза. Он рассматривал ее лицо так, словно видел в последний раз, словно пытался запомнить.
Она стояла перед ним – высокая и тонюсенькая, словно тростиночка, в красивом, но несколько измятом, сильно приталенном платье, маленькая грудь, тонкая шея… И какое-то сверхизмученное лицо с запёкшимися корочками на губах, таких милых ему губах. Ее всю трясло.
Мартину стоило огромных усилий, чтобы не прижать Яну к себе. Где-то в глубине его темных глаз блеснуло что-то наподобие слезы.