— Да неправильное оно, вот что… И учеба у нас неправильно построена…
— Жуй, а не глотай, как сом, реформатор! — прикрикнула мать.
— А что, неправда? Академики и те об этом говорят. Это вам не умные люди? Да еще какой человек… дважды Герой Труда Терентий Мальцев.
— И что же он говорит? — спросил отец. — Только не приписывай ему своих прожектов. Я тоже слушал Терентия Семеновича по телевизору.
— И не думаю. Он говорит… надо оканчивать учебу в школе к маю, а начинать с октября, чтобы больше у ребят оставалось времени на трудовое воспитание. А то мы только говорим о любви к земле, к природе, к труду, а сами с утра и до вечера держим ребят взаперти за уроками.
— Это ты уже от себя? — улыбнулась мать.
— Ничего не от себя, вон отца спроси.
— Ссылаешься на авторитеты — цитируй точно.
— А что, он об этом не говорил? И о сроках учебы не говорил? Скажи.
— Говорил. Но тебе бы… начинать учебу с ноября, а кончать в марте.
— А может, и лучше! — горячо поддержал Димку Пахомов. — Как раз когда холода — пять месяцев в классах на уроках и за книжками, а остальные четыре-пять — на свежем воздухе, и работу они посильную могут выполнять.
— Ну, вам с Димкой уже можно писать записку в правительство о реформе образования, — засмеялся Буров-старший.
— А чего, — подмигнул Пахомов Димке. — Мы можем…
— Нет уж, — подняла шутливо руки Маша, — увольте. Пусть лучше девять месяцев сидят за партами. Им дай только волю, выпусти их на эту самую природу, так они открутят головы и себе и природе.
Димка пожал плечами и по-отцовски ухмыльнулся: «Ну, что с них взять? А вы говорите!»
— Да что же мы сидим! — всполошилась Маша, подталкивая локтем мужа. — Притих, как на поминках, сложил ручки. Наливай гостю! А то ведь мы этого домашнего Ушинского все равно не переспорим.
— Почему же? — скривил рожу Димка. — Вон батя может отстегнуть ремень учебный…
— Но, но! — строго остановила его мать. — Не забывайся! Тебе и так сегодня большую волю дали. Поел? Можешь и из-за стола. Небось еще за уроки не брался.
— А чего ему уроки теперь? — улыбнулся отец. — Дяде Степану объявил: идет в водители троллейбуса.
— Пусть кончает восьмой, — отмахнулась мать. — Потом — хоть в коллежские асессоры.