Поколение

— Да, с этим народом ухо держи востро, — отозвался Пахомов. — Я помню, как ваш Игорек со мною беседовал… Профессор… — Он встал из-за стола. — Пойдем, Матвеич, в комнату. Тебе с дороги надо отдохнуть.

— Отдыхать некогда. Мне еще Станислава Бурова надо повидать. Маша, мать его, гостинец передала. Адрес вот тут у меня. — Иван Матвеевич стал шарить по карманам, протянул бумажку Пахомову. — Где-то на Ленинских горах, говорила Маша.

— Так это же дом аспирантов МГУ, — отозвался Пахомов. — Сейчас мы туда позвоним, и пусть едет этот начинающий ученый за своим гостинцем.

— Да неудобно, — смутился Иван Матвеевич. — Маша просила разыскать…

— Удобно, удобно, Матвеич. Они тут дурака валяют, по кафе с девицами шляются, а ты будешь их ублажать…

— Да нет! — запротестовал Иван Матвеевич. — Стась у Буровых парень серьезный. В батю пошел. Он тут, в Москве, большой науке учится. И институт кончает и научную работу ведет. Видишь, в доме аспирантов живет… Маша рассказывала…

Они перешли в комнату, Пахомов усадил Ивана Матвеевича на диван, удобно подложил ему под спину подушку, хотел, чтобы тот вообще лег отдохнуть, но Матвеевич запротестовал:

— Не суетись. Мне удобно…

Степан постоял перед затихшим Митрошиным и ушел в коридор — звонить Стасю Бурову.

Как только Пахомов прикрыл за собою дверь, Иван Матвеевич сразу провалился в сон. У него была удивительная способность мгновенно отключаться и крепко засыпать на пять, десять минут, сколько позволяли обстоятельства. Но даже если ложился поспать, ему не нужно было больше десяти — пятнадцати минут: он поднимался бодрым, с ясной головой.

Этой привычкой Иван Матвеевич был обязан войне. Война многое отняла у него, и он проклинал ее. А вот за это благодарил. И чем старше становился, тем сильней его дряхлеющее тело нуждалось в подзарядке сном. Для Ивана Матвеевича это было всего лишь технической процедурой. Подзаряжает же аккумулятор динамо-машина. Вот и он…

На войне иногда приходилось не спать по двое-трое суток, но его организм все время искал тех трех — пяти минут глубокого, как провал, сна. И он находил его. Он мог засыпать стоя, даже на ходу, — лучше, если ты идешь в строю, глаза время от времени приоткрываются. Впереди серая спина товарища, ноги на автоматическом режиме перебирают, мозг и все тело спят.

Иван Матвеевич помнит, как ему страшно, больше, чем жить, захотелось спать в окружении под Харьковом. Это было какое-то сумасшествие. Они попали в такой переплет, что за трое суток не удалось смежить веки. Два дня без передыху наступали, брали деревню за деревней, сами залезли в мешок; немцы мешок завязали, стали молотить со всех сторон. И молотить так, что уже не то что смежить веки — вздохнуть некогда было.

Перед рассветом их разбитый стрелковый полк немцы загнали в лощину и, по всему видно было, с наступлением дня здесь решили кончать.

Батальонный комиссар Гречуха, приняв командование в ночном бою, приказал рыть окопы по обводу лощины. И они рыли, долбили землю саперными лопатами, и тогда Иван Матвеевич впервые реально смог поверить: это его последний окоп, и даже на глазок прикинул, как он будет в нем лежать. Хорошо, если присыпанный…

Его окоп смотрел в сторону темного запада, а за спиной, через лощину, уже помутнел горизонт и были те деревни, которые они брали и где оставили столько своих. Впереди и где-то по бокам противно фыркали моторы танков, по цепи передали команду, а на Ивана Матвеевича навалилась та минута дурного сна, что казалось, если он сейчас не упадет на дно окопа и не отключится от всего, разорвется сердце.

Он еще несколько минут держал себя на грани забытья. Уже началась стрельба, сухо и до жалости одиноко ударили противотанковые ружья, злее взревели танки, и Иван Матвеевич, не в силах больше удержаться на этой зыбкой грани, упал на дно окопа и мертвецки заснул.

Теперь он точно знает, что спал не больше трех минут. Но спал действительно мертвецки. В нем отключилось все, даже погас тот огонек, который всегда теплился в нем и будил его, когда наступала опасность…

Когда он вскочил, вокруг все было таким же. На темном горизонте еще проступали коробки танков, а меж ними чуть заметно скользили тени. Иван Матвеевич схватил прислоненную в угол окопа винтовку и стал бить по этим мечущимся теням.

3