— Я с удовольствием к вам присоединюсь, спасибо за предоставленную возможность. Я буду очень стараться, вы не будете разочарованы. — в этот момент Шершавый выдавил из своего небогатого лексикона столько такта, что чуть сам не скривился от того, насколько фальшиво прозвучала собственная фраза.
— А он мне нравится, вы ебанные ублюдки берите пример с этого воспитанного молодого человека. — а вот самому Рейву его подхалимаж явно пришелся по вкусу.
Шершавый облегченно выдохнул и с благодарностью посмотрел на Стояка, который незаметно показывал ему большой палец. Если бы не пантомима этого татуированного джи-психопата, то Шершавый наверняка отказался бы от столь щедрого предложения и оказался на пару с жирным Боджи в мешках для трупов. Но Шершавый был парнем сметливым — это его и спасло.
Глава 13
— Жора, мы заходим! — из приоткрытой входной двери доносится страшная вонь, но Атаман, не слушая никаких возражений, все-таки увлекает нас за собой в квартиру.
— Меня сейчас вырвет, тут что кто-то умер? — носком кроссовки Вика брезгливо отодвигает от входа мусорный пакет с непередаваемым амбре.
— Можно и так сказать. — мрачнеет старик.
— Можете не разуваться! — доносится бас из глубины помещения.
Чем ближе мы подходим к предполагаемому месту встречи с Жорой, тем сильнее наши ноздри забивает смрад нечистот и давно-немытого тела. На полпути к цели Вика не выдерживает, прикрыв ладошкой лицо, тем самым сдержав первые рвотные позывы, она выскакивает на лестничную клетку. Откуда через несколько мгновений до нас доносится звук опорожняемого кишечника.
— Какие мы нежные. — доносится мерзкий смешок из кучи какого-то тряпья посреди комнаты.
Когда глаза немного приспосабливаются к царящему полумраку мне удается разглядеть толстого неопрятного мужика у которого полностью отсутствуют все четыре конечности. Он, словно уродливая гусеница, взбирается на самую большую и вонючую кучу тряпья.
— Че, сопляк, никогда раньше не видел как государство инвалидам помогает? Да ты не морщи свой девичий носик, это не говном воняет. Это я на свою пенсию по инвалидности трюфели покупал, хочешь кусочек? — он откровенно скалится своим полу-беззубым ртом.
— А этот обрубок точно нам нужен? — мой новый рекрут как-то не производит на меня впечатления и при этом не слабо так раздражает.
— Ты кого обрубком назвал, сосунок?
— Атаман, он не производит ощущения человека, который пойдет за мной в огонь и воду, если получит новые конечности.
— Ты не прав, просто Жора требует более чуткого подхода. — с этими словами старик подходит к «гусенице» и пинает ту в жирное брюхо. — Ты чего меня позоришь? Я слово дал, а ты паскуда мелкая тут ерепенишься. Я тебя сейчас, гнида ты неблагодарная, заставлю эти тряпки вонючие сожрать и добавки попросить. — каждая фраза бывшего военного сопровождается очередным пинком от которого Жору возило по обоссаным тряпкам, словно нашкодившего котенка.
— Да понял, я понял, хорош меня пиздить. Сильвупле пардон муа, дорогим гостям, епта. — сплевывая кровь, хрипит Жора. В его глазах, несмотря на побои, пляшут задорные бесенята.
— Малыш, грузи это тело в тачку. Жорик, где ключи от гаража?
— В трусах у меня глянь. — очередной пинок скрючивает инвалида. — Вот че ты меня пинаешь, говорю же в трусах ключи, я там самое дорогое храню.