Не зная, что сказать, я просто пожал плечами. Моему сослуживцу это не понравилось.
— Ты слишком доверяешь новостям из визора, — с сожалением проговорил он, убирая звонилку обратно в карман курточки. —Успокойся. Меньше думай о том, что тебя могут убить. Делай, как я, и всё закончится хорошо.
В его интонации настолько отчётливо проглядывалось знакомое с детства «Слушайся старших», что мне невольно захотелось проблеять универсальное «Я больше не буду». Даже стыдно стало, хотя и непонятно, за что.
Псих хихикнул, приложив кулаки с отставленными указательными пальцами к вискам, имитируя сатанинские рога, и низко, басовито прогудел:
— Страшно?! Бойся, смертный! Или останешься без сладкого!
— Ой, боюсь-боюсь...
Наше ржание слышала, наверное, вся округа.
Когда угомонились, я припомнил о непонятном термине, о чём немедленно спросил:
— «Зоркий глаз» — это какой-то код?
— Почти. Пример взаимодействия с врагом на солдатском уровне, — отозвался сослуживец, позёвывая. — Обещание присмотреть за нашей позицией на случай, если их начальство решит освежить обстановку. Плата за портрет жены. Коррупция, если хочешь, и предательство родины. По смыслу — обыкновенная услуга из тех, когда много сделать не можешь, а сделать в качестве платы что-то надо. Если по нам начнут шарашить — тот же Длинный об этом попросту не узнает. Кто ему доложится?.. Накроют залпом из расположенного невесть где артдивизиона — и крышка. Поэтому, если он нас и предупредит, то о каком-нибудь пустяке. В принципе, мне этот присмотр до задницы. Да... Ну его. Насмотришься.
Присев у треноги, Псих взялся за блокнот, а я вернулся к осмотру нейтральной полосы. Ни одной воронки. Ни одной сгоревшей машины. Дома немного посечены осколками, но крыши целы. Окна почти все на месте.
Хрен знает, что и думать. Меня учили, что вооружённый конфликт — это борьба с врагом до полного его поражения или капитуляции. А здесь — негласные договора на всех уровнях, трепотня с противником о житейских мелочах, как будто всё понарошку, ненастоящее. Расскажи кому — не поверят. И ведь четыре года эта неразбериха тянется. Или привыкли, приспособились?
***
— Удивительная война, — я лениво рассуждал, убивая время. — За весь день ни единого выстрела.
— Ещё какая удивительная! — Псих, по-прежнему развлекаясь никогда не надоедающим ему рисованием, с удовольствием поддержал предложенную тему. — Ты в географии разбираешься?
— Стыдно признаться, но нет. Упустил этот аспект в обучении.
— Ты не изучал. Не люблю, когда обманывают. — в знак недовольства он погрозил мне указательным пальцем.
— С чего это ты взял? — такой поворот следовало перевести в шутку, не углубляясь в подробности. — Может, у меня топографический кретинизм и я в трёх деревьях заблудиться могу?
Скептически изогнув бровь, сослуживец дёрнул щекой и ответил под шелест грифеля по бумаге:
— Ты не отсюда. Ты был солдатом. Ты учился нашему языку, точнее, диалекту. Это слышно. Слишком правильное произношение и изредка проскакивают обычно непроизносимые буквы. У тебя за правым ухом чип Федерации — я по сети посмотрел, что это. Ты не плохой. Ты никому не доверяешь. И ты делаешь глупость.
ebooksa