Но я его не слушал.
Пистолет дважды дёрнулся под шум выстрелов, спина идущего впереди Цаха обогатилась таким же количеством красных пятнышек, особенно ярких на белой рубашке. Ближе к правому боку, там. Если поторопятся, то спасут.
Раненый остановился, нелепо попытался обернуться назад и, заваливаясь, опустился на колени. Дальнейших нагрузок его подпорченный организм не выдержал, отказал, позволив телу рухнуть носом на тротуар.
Хрипы, ещё в падении рванувшиеся из горла подранка, громкими я бы не назвал, но уж жуткими — точно. Нутряные, нечеловеческие звуки будто дрались с гортанью, требуя выпустить их все и сразу. Наверное, так звучит жажда жизни.
Идущая с Цахом женщина завопила, выронив сумочку и падая на колени рядом с подстреленным. На меня она не смотрела. Ужас случившегося парализовал сознание поклонницы соцсетей, приковав взгляд к раненому мужу.
Вот так, просто. Два движения указательного пальца, и сильный, видавший всякое мужчина корчится на дорожке. Без всяких там «по-звериному ощутил приближающуюся опасность» или «обернулся на щелчок предохранителя» ... Ничего он не заметил и не почуял. Потому что я не позволил.
Бывайте. Дальше без меня. Откланиваюсь.
Моё спасение — это скорость. Только она, и больше ничего. Вот к чему так долго подводил ведущий, удерживая интригу.
Пистолет летит в сторону. За оставленные отпечатки пальцев не опасаюсь. Металл, включая патроны, скрупулёзно обработан и вычищен почти до стерильности, место соприкосновения с телом заранее обмотано пищевой плёнкой (из-за которой жутко парило), а прочнейшие медицинские перчатки по-прежнему на мне. Когда его найдут, то кроме того, что оружие попало в сей благословенный город из зоны боевых действий, более ничего не узнают, а я это скрыть и не стремлюсь. В пулегильзотеке ствол по-любому значится.
Дальше.
Прыгаю на самокат, ускоряясь до предела и просаживая на глазах шкалу заряда аккумуляторов. Придомовая дорога пустая, обыватели ещё ничего толком не осознали. Но это ненадолго. Крик женщины уже заставляет всех вертеть головой, выискивая источник беспокойства, и обязательно найдётся сообразительный малый, способный быстро сопоставить окровавленного человека на тротуаре и удирающего меня. Если станет снимать ролик для соцсети — пусть. А вот если окажется героем...
Пожилой, упитанный мужчина, вразвалочку шедший метрах в пятнадцати позади Цахова семейства, относился именно к «неравнодушным мудилам, которым больше всех надо». С удивительной для его туши прытью он бросился наперерез, одышливо требуя: