— Да.
...Как ни пьянили новые возможности, как ни манили широчайшие перспективы, однако вполне реальные шансы одним щелком пальцев переплюнуть любого тирана — пугали. Хотелось обычной жизни, а не всего этого вселенского знания, с которым непонятно что делать.
Ну вот станет он самым сильным на сегодняшней Земле, почти равным по мощи древним жрецам-колдунам, что жизни положили, изучая Силу и её проявления — и что? Автоматически это означает несмываемое клеймо врага рода человеческого; постоянную, до победного конца, охоту Спецотдела за ним и неизбежное горе тех, кого он даже не заметит.
Прятаться — а смысл? Сидеть тише воды, ниже травы, зная, что можешь настоящий вулкан в песочнице создать? — такое только в сказках бывает... Опять же, знания ведь и похитить можно. Запросто, если умеючи. Совсем не обязательно в разум чарами пролезать — есть всякие препараты, подавляющие волю. Есть гипноз... Прознают о нём, к примеру, спецслужбы, стрельнут из-за угла специальной пулькой с мгновеннодействующим снотворным или иным способом убедят сотрудничать — и всё, пропал.
Потому выходило — нормальная жизнь и вся эта мощь несовместимы. Быть обычным колдуном, как раньше — ещё куда ни шло, но не больше.
Нет, на самом деле согласие с таким выбором произошло не сразу. Какая-то часть разума Сергея яростно крутила пальцем у виска, оспаривая принятое решение вполне серьёзными аргументами в стиле: «Да у тебя будет всё, что захочешь...», «Ты вообще больной от таких перспектив отказываться?», добавляя убийственно-притягательное «Власть... Ты — первый... И будешь им всегда... Только постарайся немножко...»
Эта часть яростно загонялась в забвение остальными частями при помощи осатанело-резких аргументов, более всего похожих на плохо составленные лозунги: «Чего тебе не хватает? Беды?!», «Хочешь, чтобы тебе Александрос мозги ночью выжег в рамках борьбы с колдунами? Вспомни, что по этому поводу Лана рассказывала!», «Ты действительно возомнил себя уникальным, дурачок? Сам же задумывался, почему нет сильных колдунов на свете! Они — есть, точнее — были...», «Ну и чего у тебя нет в этой жизни? Власти? Так это химера. Никто тебе её не отдаст, будь ты хоть трижды всемогущим. Люди к ней годами по головам лезли, без перца конкурентов жрали, а тут ты такой красивый, сверхъестественный... Думаешь, умнее всех? Нет... Они и тебя сожрут, вместе с Силой, и не подавятся. Да и зачем тебе власть? Раньше ты о ней и не помышлял, прежде всего свободу ценил...»
Именно последние аргументы и победили, хоть и не сразу, и не до конца. Да и не победили, если уж самому себе не врать. Тут, скорее, превалировали здравый смысл и понимание того, что не оставят его в покое с таким багажом знаний.
— Да! — повторил парень, видя, что его слова ещё не нашли своего места в головах присутствующих. — Сотрите!
Те вздрогнули.
— На какой срок? — осторожно, словно у самого себя, спросил македонец, рассеянно посматривая на коллегу и старательно не глядя на сидящего.
Фрол Карпович безмолвствовал, полностью погрузившись в свои раздумья.
— Не знаю, — честно признался Сергей. — Наверное, сто лет. Или тысячу. Или секунду — именно столько меня здесь не было. Тут вам виднее.
— Но почему? — не успокаивался белокурый мужчина.
Иванов, как умел, объяснил всю свою путанную логическую цепочку, приведшую к такому решению. Его мотивы, как ни странно, поняли с первого раза и его тут же огорчили:
— Мы не сможем, не ведая конкретного срока, убрать воспоминания. Сильно большой риск ошибиться и репку слюнявую из тебя сделать, — заговорил боярин, участливо глядя бывшему подчинённому в глаза. — Да и возможностей наших — на месяц, от силы... Дальше — опасно! Потому — нет. И не проси! Не хочу греховодить, разум уничтожая!
— Тогда что же мне делать? Кто может?.. — воскликнул Сергей.
— Никто! Точнее, могут, конечно, вот только я бы к ним не обращался, — нехотя ответил бывший шеф.
— А конкретнее?!
— Небесное воинство, — тихо, и от того жутко произнёс Александрос.