Сергей же, сочувствуя Николаю, пошёл вместе с ним, предлагая себя в качестве добровольного помощника. Естественно, с умыслом.
— До Игнатовки далеко?
— Километров двадцать. Может, больше.
— А первый автобус когда?
— Утром.
— Такси у вас где стоят?
— Подброшу, — мрачно отмахнулся водитель. — Я мимо поеду. С дороги до деревни пешком дойдёте. Там километра полтора.
Приободрившись, инспектор похватал тюки и баулы приехавшей погостить, охнув от их суммарного веса и жутко мечтая выяснить, не кирпичи ли везёт пожилая дама.
Антон хихикал.
Когда добрались до «шестёрки», то выяснилось, что старушечья поклажа не помещается в багажник, поэтому часть вещей пришлось расположить на заднем сиденье машины. Иванов со Швецом еле влезли, с трудом захлопнув за собой дверь.
Женщина же разместилась спереди, устроив на коленях огромную, вытянутую сумку, мешавшую Николаю переключать скорости. Неудобство зятя её нисколько не смущало, и вообще, она считала себя если не капитаном этого корабля, то штурманом — точно.
— Медленнее!.. Яма!.. Не гони!.. Ой, я в вагоне бутылку с водой забыла... — далее следовало копание в сумке, толчки водителя локтями, довольное, — Вот она... Да что же ты делаешь?! Скоро же поворот!..
Осчастливленный визитом родственницы мужчина молчал, а если и отвечал, то тёща его почти не слышала. Или не слушала, что инспекторы тоже вполне допускали. Зато, как все пожилые и тугоухие люди, сама говорила зычно, перекрывая звуки старенького автомобиля.
Не стеснялась она обсуждать и Сергея с Антоном.
— Кого это ты подобрал? Твои знакомые? Из города? Или совсем из ума выжил, пуская в машину кого ни попадя! Пырнут ножом в спину, тебя, дурака. Попомнишь!
Ответом ей был зубовный мужской скрежет.
От таких семейных взаимоотношений Иванов, горячась, неоднократно хотел покинуть «шестёрку», однако напарник его удерживал:
— Терпи. Немного осталось.
Водитель сопел, виновато посматривая в зеркало заднего вида.
Обещанные двадцать километров растягивались в долгий-долгий путь...