— Не наша инициатива, — улыбнулся секретарь. — Товарищи Кумм и Резев попросили собраться и уверяют — по весьма неотложному делу.
И, действительно, когда все приглашенные на это ночное совещание оказались в сборе, секретарь ЦК предоставил слово наркому внутренних дел Эстонской ССР. Небольшого роста худощавый человек в очках говорил тихо, спокойно, сдержанно, ни разу не повысив голоса. Его интонация не изменилась даже Когда он перечислил несколько фактов, ошеломивших собравшихся: «Вся семья нашего комбата на хуторе вырезана. Совершенно очевидно, товарищи: буржуазные прихвостни объявили нам лесную войну».
Усевшись, Резев что-то шепнул соседу. Нарком госбезопасности Борис Кумм вытянул из стопки лежавших перед ним бумаг бланк с пометкой «К расследованию», негромко сообщил:
— Я полагаю, все помнят предупреждение Наркомата государственной безопасности СССР… И все вы ознакомлены с заявлениями загранцентров эстонских буржуазных националистов в Лондоне и Стокгольме… Еще одно свидетельство тайной войны: Наркомат госбезопасности республики располагает любопытным письмом, оно дошло до нас сложными путями и подписано: «Не ваш человек». Видимо, по личным мотивам он изобличает резидента, доставленного на территорию Эстонии еще во времена Канариса… Ясно лишь, что речь идет о подполье, заблаговременно подготовленном самыми высшими чиновниками разведывательной службы вермахта или ведомства имперской безопасности.
В комнате произошло движение, посыпались вопросы, но секретарь ЦК жестом руки остановил людей.
— Товарищи, товарищи… Я думаю, на сегодня мы ограничимся информацией народных комиссаров Резева и Кумма. Солдаты генерала Пэрна собираются брать Таллинн и, наверное, товарищу Пэрну дел сейчас хватает. А остальные… Каждый пусть продумает политику своего ведомства исходя из заслушанных сообщений.
Выжидательно посмотрел поочередно на Резева и Кумма:
— Полагаю, у наркомов есть предложения ЦК партии. — Кумм быстро встал:
— Совершенно верно. Хотел бы испросить согласие на пополнение нашей контрразведывательной службы. Из числа молодых воинов Эстонского корпуса, отличившихся в боях, испытанных в деле коммунистов и комсомольцев.
…Со дня этого совещания прошло не так уж много времени, когда молодого солдата Пауля Мюри вызвали в политотдел дивизии. Он прошел со своими соратниками дорогами войны через многие сражения, в сентябре сорок четвертого освобождал Таллинн.
Рядом с начальником политотдела сидели двое незнакомых офицеров, которые засыпали вызванного вопросами.
Паренек покрывался испариной, краснел, но отвечал не торопясь, толково:
— Откуда родом? Как прошло детство?
Был подпаском и сам пас стадо. Подростком ночами просиживал над счетными книгами, помогал колхозу. От деда и отца знал про эстонские долины, что переходили на юге в холмы и пригорки, про трепетные березовые рощи, от матери наслышался песен и поговорок родины предков. А знал и любил он вятскую тайгу, ели с такими стволами, что и втроем не обхватишь, заячьи тропки, широкую реку Молома, несущую круглые сутки плоты. После событий первой русской революции жандармы выслали старшего брата отца из Вырумааского уезда в Вятскую губернию, а за ним и вся родня потянулась… Так и осели здесь.
— Детство, как у всех наших мальчишек. Хорошее было.
— Образование? Средняя школа. — И озорно улыбнулся: — Плюс война.
— Что собираюсь делать после победы? Сначала объездить всю Эстонию, посмотреть, какая она. Потом, наверно, надо о профессии подумать.
— Что знаю о чекистах? — Провел рукой по ежику волос. — Больше по книгам.
— Нравится ли? Интересная служба. Туда, наверно, берут каких-то особенных людей. Башковитых, физически крепких, ну и Шерлоков Холмсов, само собой. Чтоб шпиона из окна поезда могли определить по присохшей к ботинку глине.
Офицеры рассмеялись. И вдруг последовал неожиданный вопрос: