– Постараюсь – а ты?
– Ты говоришь – постараюсь, а я уже давно стараюсь, – с улыбкой парировала Мария, – прямо с первого дня нашего знакомства и секса на кровати в комнате свиданий…
– Наверно, я неверно выразился, – попытался замять свою невольную погрешность в произнесённом впопыхах словце «постараюсь», и я уже давно старался и стараюсь…
– Принято, милый, моему папе и моей мачехе в их втором брачном союзе гораздо легче притираться друг у другу благодаря опыту, приобретённом в первом браке…
И повенчались они, и крестили своих детей, Александру и Фёдора, и поехал Игорь с тренером на чемпионат Европы с твёрдой решимостью добыть для страны и своей супруги очередное победное золото. Наверно, догадывался глубинным душевным чувством, что так на роду ему написано: придётся всю оставшуюся жизнь напрягать все свои ресурсы воли, чтобы держаться внешне «хорошо и красиво», балансируя на краю пропасти отчаяния и победного прорыва, на лезвии бритвы между возможностями сорваться и воспарить духом. Он понимал нутром души и всем своим сердцем бойца по жизни, что нельзя жить в состоянии постоянного напряжения только потому, что ему наяву будет являться очаровательная родинка дочурки Сашеньки, а во снах тревожных и мистических – родинка её убитой бабки Александры. Потому и нужна была ему физическая разрядка, череда термоядерных взрывов его судьбы, которая достигалась в его искромётных нокаутах поверженных соперников, падающих скошенными снопами от его нокаутирующих взрывных ударов справа и слева, с обеих рук в боксерских перчатках.
После законченных нокаутами боёв в предварительном круге, четвертьфинале и полуфинале, перед решающим финалом чемпионата Европы Игорь на смартфон получил предложение от Рудольфа по шоу. Ему предлагалось на первом этапе шоу биться с боксёрами более тяжёлой весовой категории – с тяжами и супер-тяжами. Он показал проект шоу тренеру, и тот одобрительно кивнул головой:
– Просёк мою предложенную спасительную для всех фишку Рудольф – боксерские бои бойцов разных категорий… И в этом твой шанс, Игорёк, возможно, уникальный и единственный
– Какой шанс?
– Не получить тромбоз ноги, который получил Али в схватке с лягающимся Иноки… Наш с тобой бокс более зрелищный и красивый, чем «бои без правил» смешанных единоборств…
– Я всегда так тоже считал…
– А Рудольф хотел нас втянуть в «бои без правил», обрати внимание, он даже не прислал текст для согласования правил схваток в рамках ММА… Это отличный знак перед финалом… Но с нокаутом не торопись, оттяни удовольствие зрителей и судей на третий раунд, впрочем, сам решай… Но нокаут в первом раунде – не в коня корм…
– Как фишка ляжет, Фёдор Иванович, вы ведь, как никто знаете, бои непредсказуемы, соперник может упасть и в первом, и в последнем раунде, хрен его знает, когда, всех этих падучих…
Но так уж получилось, что в финале Игорь вырубил своего соперника только в третьем раунде. Получая снова золотую медаль чемпиона Европы и не менее важный приз «самому техничному боксёру», Игорь почему-то вспомнил со счастливыми, сентиментальными слезами на своих небритых щеках – выходил биться всегда немного небритым, «как скотобаза» – туманные образы жены Марии и детишек-двойняшек Федьки и Сашеньки с родинкой под правым ухом…
Нет, он не плакал в обычном смысле слова «плакать», его очистительные слёзы проливались только в подтверждение того, что схватку на ринге выигрывает тот, кто твёрдо решил выиграть бой и больше ничего не намерен проигрывать в жизни. Он, не смахивая слёз на небритых щеках боксёрской перчаткой, стоял на высокой ступеньке победителя и думал о чём-то невероятном важном для себя и всех его близких и родных. О том, что он не имеет права проиграть все следующие бои или даже свести их к вынужденной ничье, потому что тогда его и всю его большую семью от мала до велика, всех воистину уничтожат инфернальные силы, с которыми он и Мария вступили в непримиримую неравную битву.
Он сходил с пьедестала с высоко поднятой головой, с золотой медалью на ленточке на шее, не стыдясь своих мужских слёз, мысля победно, потому что тот, кто мыслит победно, всегда побеждает в боях с соперниками, в битвах с недругами и врагами.
Тренер Фёдор Иванович, увидев слёзы на глазах и щеках своего ученика, не стал говорить ему ничего пафосно-поздравительного, просто обнял и прошептал в ухо:
– Раз уж начал побеждать на международном уровне, то и дальше побеждай, парень… Такова судьбина боксёрская: медаль дают, бери, а без медали бьют – беги…
– Постараюсь оправдать ваше доверие, – сказал он пылко, стирая со щёк слёзы, как нечто лишнее, абсолютно излишнее, – чтобы побеждать там, где слабым духом и побеждать-то невозможно.
Тренер помогал снимать с кулаков перчатки, а он спокойно и рассудительно думал о том, что есть победы, ведущие тщеславных бойцов в тупик гордыни и одиночества, а есть победы, открывающие новые пути в мир добра и любви…
Он как никто другой в этом подлунном понимал, что мировое Зло в отвратительном человеческом обличье посрамлено только временно и не окончательно, но что не дремлет, отступив и затаившись, готовится ужалить его и его семейство в самом начинающемся боевом шоу, которое начавшись никогда не кончится, и даже в перерывах и после шоу – в исторических и природных вихрях Новодевичьего, срывающих или не срывающих с куполов храмов православные кресты