Последний астронавт

– Ну… возможно, – признал Стивенс.

Луч ее фонаря попал ему на шлем, и астрофизик заморгал, отпрянул и вскинул руку, чтобы от него закрыться.

– Извини, – сказала она.

Дженсен повернула голову и направила свет в темноту. Не знаю… Возможно… Эти ответы командира «Ориона-7» не устраивали. На нее накатила волна усталости, отчаянно захотелось сесть. Годы у нее уже не те – и ее тело не привыкло к подобным усилиям под давящей тяжестью реального притяжения – особенно после месяца в космосе. Дженсен даже вспотела, и это произошло в костюме с жидким охлаждением и вентиляцией! Она засмеялась. Чтобы пробудить в себе надежду, потребовалось гораздо больше энергии, чем у нее было в запасе.

– Послушай, нам надо по-настоящему отдохнуть. Двадцать минут.

– Угу, я за.

Они опустились на пол, прижавшись спинами друг к другу, чтобы никто не мог к ним подкрасться. Разумеется, всерьез астронавты в это не верили. Даже если бы пришельцам взбрело в голову напасть на людей, они бы уже сделали это. Дженсен переключила свои фонари на режим вращения, превратив в своего рода сигнальные маячки, теперь лучи обшаривали все видимое пространство. В шлем был вмонтирован небольшой резервуар с водой. Командир сделала глоток, только сейчас почувствовав, как у нее пересохло во рту.

Слегка утолив жажду, Дженсен уставилась в туманную темноту, по которой скользили лучи ее «маячков». На мгновение ей показалось, что она совершенно одна в этом громадном, пустом пространстве, и потому снова стала вызывать астронавтов «К-Спейс», называя их по именам, хотя уже не верила, что они ее слышат. Командир даже не думала о том, что экипаж «Вандерера» мертв, ей стало казаться, что их тут никогда и не было. Что все это – чья-то жестокая шутка, что ее выманили сюда именно для того, чтобы она почувствовала себя ничтожной и одинокой.

Собственное воображение Дженсен начало брать верх над ее рассудком. Во время подготовки ей внушали, как важно не видеть странных фигур в каждой тени, не становиться жертвой выдуманных призраков. Надо цепляться за то, что можно проверить, за данные, которые дают тебе приборы, а не органы чувств. Все остальное следует отмести. Так что, увидев вдалеке мерцающий свет, она сначала не поверила своим глазам, решив, что это наверняка галлюцинация. Но отблеск повторялся снова и снова. Нет, это не обман зрения – впереди и впрямь что-то мерцало.

– Пошли, – сказала она напарнику, поспешно вставая. – Пошли!

Дженсен побежала вперед, к свету. Ей было слышно, как громыхают ее ботинки по твердой поверхности внутреннего корпуса. Легкие горели от нехватки кислорода, не успевающего поступать из резервуаров, плечи болели от тяжести скафандра. D-образные карабины на поясе подпрыгивали, сталкиваясь друг с другом. Командир слышала, что они звенят, как колокольцы, значит, воздух в 2I стал достаточно плотным, чтобы передавать звуковые волны. На бегу она переключила фонари скафандра, чтобы они светили прямо по ходу движения. Отблеск света впереди не исчез, напротив, стал только ярче.

Это могли быть фонари на скафандрах к-спейсовцев, а может – процессия инопланетян, торжественно встречающих гостей, ну или… отражение. Свет фонарей командирского скафандра, отраженный некой субстанцией. Подошвы ее заскользили, и Дженсен едва не упала. Взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, она проехала по инерции около метра. Шумно втянув в себя воздух, командир выпрямилась, уставившись на сверкающую стену, преградившую ей путь.

Лед! Вот что это такое. Свет ее фонарей отражался от поверхности замерзшей воды. Шершавая сухая внутренняя поверхность барабана здесь была покрыта тонким слоем льда, примерно в сантиметр толщиной. Дальше лед становился толще, вздымаясь фантасмагорическими фигурами. Горбы и холмы, айсберги и торосы, ленты и арки, и ледяные пещеры. Громадные изгибающиеся выступы льда, словно штормовые волны, застывшие на взлете, обросли, похожими на драконьи зубы, сосульками.

Электрический свет отражался от миллиона стеклянистых изломов, словно от граней титанического бриллианта. Впрочем, эта ослепительная красота была подвержена распаду. В воздухе слышался перезвон капели. Тающая вода капала со всех выступов и изгибов, собиралась лужицами во впадинах и пещерах, стекая под ноги командира «Ориона-7». И все-таки до полного превращения льда в воду было еще далеко – лишь местами он был прозрачным и тонким, как стекло, в других же местах он нарос до такой толщины, что казался серым и твердым, как камень.

Дженсен шагнула вперед, переступив через тот тонкий слой, что покрывал поверхность перед нагромождением льда. Приходилось ставить ноги очень осторожно, чтобы не поскользнуться. Повернувшись, она сделала знак Стивенсу, чтобы тот остановился подальше, на сухом месте. Астрофизик не возразил, и командир продолжала движение в одиночестве. Еще шаг, еще, и еще – и вот она уже у стены. Протянув руку, Дженсен дотронулась до длинного ледяного сталактита, свисающего с карниза у нее над головой. У основания он был толщиной с торс взрослого человека. Перчатка скафандра была хорошо изолирована, так что холода командир не ощутила, но могла представить, как бы обжигал этот лед, прикоснись она к нему голой рукой.

Посмотрев наверх, Дженсен увидела, что карниз не строго горизонтальный – с одной стороны он имел наклон. Обогнув сосульку, она вытянула руки, чтобы найти за что бы ухватиться. Лед был достаточно неровным и неоднородным, чтобы давать опору. Командир вцепилась в подходящий выступ, подтянулась, перекинув ноги через край, а потом, невероятно медленно и осторожно, начала карабкаться вверх, покуда не оказалась на кромке стены.

Лучи фонарей пронизывали темноту. Туман почти рассеялся – обзор расширился на сотни метров. За стеной из льда был… лед. Насколько хватало глаз. За стеной он простирался длинными пологими холмами и долинами, в которых стояла жидкая вода. Ничто не пятнало его ослепительно-белую поверхность: ни скал, ни растений, никаких иных признаков жизни, не говоря уже о разуме. Дженсен вспомнились ледяные долины Антарктики, которые оставались нетронутыми миллионы лет, пока на них не вступили первые исследователи.

Командир повернулась, чтобы посмотреть на Стивенса, который стоял в маленьком оазисе света, в десятке метров позади. Сквозь забрало шлема его лицо нельзя было различить, но Дженсен и так знала, что он был полон надежды и ожидания. Напарник хотел услышать, что она обнаружила там, за гребнем ледяной стены. Сердце командира сжалось от тоскливого предчувствия, а по спине пробежала судорога сдерживаемого рыдания. Шквал душевной боли захлестнул ее. Дженсен ударила ногой по льду, выбив россыпь осколков. Ударила еще раз – и чуть не сорвалась, но смогла удержаться. Это не испугало командира «Ориона-7», наоборот, только подстегнуло душившую ее ярость. Она пинала лед снова и снова.

– Дженсен? – окликнул ее Стивенс.

Она выдохнула, выпрямившись во весь рост, – ужасно хотелось вытереть рот, но мешал шлем. Дженсен в последний раз злобно лягнула лед.