Лето покачал головой.
– Нет, мы не будем этого делать.
Пол согласился с этим решением и стал просто наблюдать за людьми. Эйфория была такой сильной, что ее, казалось, можно было пощупать, словно густой утренний туман.
– Это мой народ, – тихо произнес Лето и повернулся к Полу, – и это твой народ тоже.
Пол как завороженный смотрел на деревенских жителей, пребывавших в каком-то другом мире, в своей особой жизни, и старался в полной мере разделить их удовлетворенность подобной жизнью.
После долгого бреющего полета на высоте ниже области охвата сенсоров слежения Фенринг посадил свой орнитоптер без опознавательных знаков в точке с нужными координатами, близ характерного скального образования прямо под Барьером. Сидя за панелью управления, он подождал, когда умолкнут и остынут двигатели и корпус судна. Сквозь плазовое стекло кабины он внимательно осмотрел место назначенной встречи, готовый к любому повороту событий. Сегодня, правда, не было оснований ожидать западни, но бдительность никогда не бывает лишней.
Он уже бывал здесь на тайных встречах с контрабандистами, но сегодня тут не было ни одного человека. Тем не менее Фенринг знал, что Эсмар Туек и его люди наблюдают за ним. Все в мире подчиняется правилу: доверяй, но проверяй. Его отношения с этими маргиналами были очень ценны, и, самое главное, никто о них не знал и, возможно, даже не догадывался.
Он продолжал ждать в приземлившемся орнитоптере, понимая, насколько уязвим в этом положении. Но вот Фенринг выбрался из машины, похожей на гигантское насекомое, и застыл рядом. Горячие лучи желтого солнца отражались от покрытого пылью фюзеляжа. Наконец, когда граф зашагал к подножию скалы, часть ее отодвинулась в сторону, открыв защищенный силовым полем вход, спрятанный под ложной стеной. Трое контрабандистов, одетых в пустынные накидки, стояли внутри и жестами приглашали Фенринга присоединиться к ним.
Он последовал за ними по открывшемуся узкому коридору. Контрабандисты попытались вести Фенринга, но он обогнал их и пошел впереди в заданном им самим темпе – он знал, где находится резиденция Туека. Граф мог только гадать об истинной величине этой тайной базы; в свои прошлые визиты ему удалось осмотреть лишь ничтожную часть сети ходов сообщения.
Эсмар Туек, человек с лицом, покрытым шрамами, глава шайки контрабандистов, ждал Фенринга в вырубленном в скале личном убежище. Туек сидел за металлическим столом с величественным видом короля, восседающего на троне. Жестом он приказал своим людям уйти. Фенринг же отказался сесть на предложенный ему Туеком стул перед столом.
Туек нахмурился, сведя над переносьем тяжелые брови. Лицо контрабандиста было резким и угловатым, как будто высеченным из арракинского камня. Несмотря на свое положение вне закона, Туек чувствовал себя здесь достаточно комфортно; его банда получала вполне приличный доход от незаконной торговли специей.
– Вы говорили, что у вас есть для меня важное сообщение, граф Фенринг? Мои жена и сын присоединятся к нам. Они тоже участвуют в наших делах.
– Хм-м, значит, им также придется послушать мое сообщение. Это распоряжение затронет все аспекты поставок специи с Арракиса, как по законным каналам, так и по каналам черного рынка. После событий на Оторио Император Шаддам решил внести некоторые изменения в законодательство.
В пещеру вошла Рулла Туек, женщина с гордо посаженной головой, и старший сын Эсмара Стабан. Фенрингу доводилось видеть его и раньше. На вид Стабану было около тридцати пяти, у него были такие же густые брови, как у отца, и такое же грубое лицо. Новая жена Эсмара, темноволосая фрименка, была по возрасту, вероятно, ровесницей его сына. В этом глубоком убежище контрабандистов она облачилась в пестрый эклектичный наряд, состоявший из яркого шарфа, весьма смелой блузки и свободных брюк, какие обычно носят мужчины. Здесь, под защитой гермоклапанов, ей не было нужды носить конденскостюм, и Фенринг заметил, что она беременна. По размеру живота Фенринг определил, что она, должно быть, уже на седьмом месяце.
Эсмар однажды по секрету сообщил Фенрингу, что Рулла очень трепетно относится к своей внешности, и это тщеславие заставляет ее выступать против фрименских обычаев. Сам Эсмар предпочел бы, чтобы его жена вела себя более консервативно, как подобает женщинам пустыни; ему не нравились ее вольности и легкомысленные заигрывания с суровыми и грубыми контрабандистами. Первая жена Эсмара, мать Стабана, была полной противоположностью Руллы.
Он женился на своей тщеславной второй жене семь лет назад, щедро одарил ее, наделил богатством и влиянием, и теперь Рулла вместе со Стабаном занимались некоторыми важными делами контрабандистов. Пользуясь своими связями с фрименами, Рулла очень умело организовывала караваны специи, которую перевозили одомашненные куланы, выбирала маршруты, пролегавшие по безопасным путям, где не было песчаных червей, животных в высшей степени территориальных, и куда не заглядывали харконненовские патрули.
Рулла и Стабан сели рядом на каменную скамью слева от металлического стола. Фенринг сразу ощутил заметное напряжение между мужем и женой и плохо скрываемую неловкость женщины по отношению к пасынку. Граф решил разобраться в этих сложных связях, так как они могли повлиять на его дела, но сейчас он находился здесь по поручению Императора.
Было ясно, что контрабандистам не понравится привезенная им новость.
– Я привез последнее распоряжение Императора Шаддама IV, – заговорил Фенринг. – В политике произошли изменения, с которыми, хм-м, вам придется смириться. Эти изменения недешево вам обойдутся. Император вводит новый добавочный налог на специю, что обеспечит приток средств в казну Кайтэйна.