На следующий день после того, как герцог вернулся в замок, доктор Юэ представил ему результаты анализа. Врач Сукк тщательно причесал свои длинные темные волосы и закрепил их серебряным кольцом. Татуировка на лбу выглядела ярче, так как лицо врача за сутки побледнело и осунулось. Доктор явился к Лето в сопровождении Сафира Хавата, но ментат скромно стоял у двери, пока Юэ докладывал результат.
– Я изучил образцы папоротника, сир. Эти остатки, которые мы взяли из храма Муадха, действительно содержат айлар, но его действие слабее, чем у образцов, обнаруженных у министра Веллана и лейтенанта Нупре. Это другой подвид папоротника, и концентрация действующего вещества в нем выше.
Лето нахмурился.
– То есть это не тот наркотик, который использовали в ритуале? Это другой подвид папоротника барра?
– Возможно, милорд. Цитологический анализ показал, что он модифицирован. Подозреваю, что с целью усилить действие.
Лето внимательно слушал бесстрастное, сухое сообщение Юэ, хотя сам испытывал сильный гнев и отвращение.
– То есть любой человек, который считает, что принимает мягкий айлар, может стать жертвой передозировки?
– Да, это так, милорд. – Юэ держал в руке коричневый высушенный листок. – Этот тип модифицированного папоротника, который употребили Веллан и Нупре – а вероятно, и сотни жертв в Кала-Сити, – оказывается смертельным в тех дозах, в которых папоротник Муадхов вызывает лишь легкую эйфорию.
Лето побагровел и кивнул.
– Сын лорда Атикка познал это на собственном опыте.
Юэ ловким движением достал из кармана еще один пакет с другим образцом.
– Вот то, что мы нашли у обеих жертв в Каладанском замке. Как показал анализ, эти образцы идентичны тем, что вызвали передозировку у жертв в Кала-Сити. – Он протянул второй образец герцогу. – Как вы можете сами убедиться, милорд, окраска растения немного иная. Видите пятнистость? Думаю, что это генетически модифицированный папоротник, и именно его продают сейчас в Кала-Сити и на других планетах.
Закончив доклад, он поклонился и отошел назад.
Лето смотрел на остатки папоротника, лежавшие на столе, с таким видом, словно это были свернувшиеся ядовитые змеи.
– Каладанский наркотик, – произнес он, с ужасом понимая, какой урон его чести и репутации наносит само это словосочетание.
– Я выяснил, – произнес Хават, – что операции контрабандистов ведутся с куда бо́льшим размахом, чем я мог предположить. – Ментат вытер губы цвета спелой клюквы и отвел взгляд в сторону. В этот момент на лице старого ассасина проступил его истинный возраст. – С помощью ментатских проекций я проанализировал возможные потоки, просмотрев таможенные декларации в космопорту Кала-Сити, а также документы на грузы, оформленные в мелких космопортах побережья. – Густые брови ментата нахмурились, и Лето услышал, как изменился, став глуше, голос верного воина. – Сир, я считаю, что этот наркотик распространяется по всей Империи – прямо у нас под носом.
В то утро, когда Преподобная Мать Мохайем прибыла на Уаллах IX, школа Матерей тонула в густом тумане, а свет дня померк, превратившись в тусклые сумерки. Окна были освещены плавучими светошарами, и эти горящие в крытых красной черепицей зданиях окна еще больше усиливали ощущение вечера. Улицы были тоже ярко освещены уличными фонарями.
Императорская Вещающая Истину быстро прошла по центральной площади к главному комплексу школы. Собственно, Мохайем и не рассчитывала на теплую солнечную погоду, последняя была на Уаллахе IX исключительной редкостью, но этот день оказался особенно неприветливым даже для такой мрачной планеты. Она прошла мимо группки юных послушниц, закутанных в многослойные темные одежды. Мохайем с трудом справилась с пронизывающим холодом, отрегулировав пульс, теплообмен и свои нервные реакции. Несмотря на это, ее почти трясло, когда она оказалась у высоких дверей административного здания.
Верховная Мать Харишка стояла на балконе второго этажа, опершись на перила, и смотрела на Мохайем.