— Русалка, я молчал, — сразу поднял обе руки. — Ничего не видел, ни в чем не участвовал и буду стойко все отрицать.
— Молчал⁈ Не участвовал⁈ — практически зарычала красавица. — Дмилыч, или ты мне сейчас говоришь правду, или я возвращаюсь в соседнее купе, бужу ту пьянь, что дает храпака и сообщаю, что здесь бесплатно поят всех гостей.
— Кент, я начинаю ее бояться, — «испуганным» шепотом произнес я.
— А мне неохота хорошее вино на всякую пьянь переводить, — поддержал меня наставник.
— И что делать?
— Колись уже, грешник, осьминога тебе в постель вместо девки.
— Ладно, как скажешь, — покорно подчинился старшему и повернулся к Русалке. — Протокол составлять будешь?
— Какой протокол?
— Дознания. Судя по тону, сейчас будет допрос с пристрастием.
— Дмилыч, не выводи меня. Иначе точно что-нибудь сломаю.
— Матерого палочника убил я, каюсь. А в моей сказке вранья не было, век воли не видать!
Барышня молчала около минуты, глядя мне прямо в глаза:
— С ума сойти! Дмилыч, тебе никто не говорил, что ты — монстр?
— Говорили. Да я и сам себя иногда боюсь.
— Ну, все. Теперь я с тебя с живого не слезу, пока не расскажешь до конца свою историю.
— Звучит многообещающе… Особенно — «не слезу», — не смог удержаться я.
— Не обольщайся, в эти слова вкладывается не тот смысл, о котором ты мечтаешь.
— Эх, а еще говорят, что я везунчик. Вот так взяли — и обрезали крылья.
— Ничего страшного, парень, — подбодрил наставник. — Как говорится, мечтать не вредно, вредно — не мечтать.
— А теперь я очень внимательно тебя слушаю, — сказала она. И снова этот пристальный взгляд.