– Сейчас мужиков кликну и батюшку, отойдем дальше от деревни да похороним.
– До вечера это не подождет? – задумчиво произнес Александр.
– Ежели для дела нужно, погожу малость.
– Для дела. – Еремеев кивнул и обратился к Ладе: – И много местные задолжали?
– Поговаривают о пяти злотых либо полгода работы батраками на пана Тадеуша.
«Тадеуш?! И здесь этот гад людям жизнь портит! Ну уж нет, мы своих в обиду не даем!»
– Когда у них суд?
– Через час.
– Суд, в справедливости которого никто не может сомневаться, постановляет: немедленно выплатить представителю пана Тадеуша пять злотых либо передать в подчинение сему уважаемому мужу десять мужчин в возрасте от пятнадцати до двадцати лет для отработки долга.
Еремеев стараниями Лады узнал, что в должниках оказались именно те семьи, у кого имелись молодцы указанного возраста. Специально им «по доброте душевной» помощник Тадеуша ссудил денег на два месяца под мизерный процент. Урожай на тот момент обещал быть богатым, и люди решили воспользоваться приступом щедрости заезжего господина, не вчитываясь в долговую расписку. Кто же знал, что перед самым покосом пшеницы грянет сильная гроза без дождя, а молнии подожгут крестьянские поля.
«Классика! – размышлял Александр, слушая приговор. – Выдали кредит и создали все условия, чтобы его нельзя было вовремя вернуть, а на третий месяц накрутили такие проценты, что долг утроился. И теперь лишь один путь – в кабалу. Чует мое сердце: местный колдун приложил к этому свою мерзкую лапу. Вон стоит с довольной физиономией. Ничего, ухмылочку мы с его лица быстро сотрем!»
– Справедливый суд, господа, – обратился к присутствующим Еремеев. Он вышел из толпы и подошел к широкому столу, за которым восседали прибывшие участники процесса. – Учитывая обстоятельства, я готов выдать старосте нужную сумму в погашение долга. Люди не виноваты, что стихия сожгла урожай.
Площадь в самом центре Троицкого являлась местом сбора жителей деревушки. Здесь они обсуждали главные новости, молились, глядя на крохотную часовню, которую поставили на месте разрушенной церкви, а по вечерам устраивали гулянья.
Помимо судьи, прокурора и адвоката за столом находился еще и ксендз, который тут же принялся пристально изучать купца, стоило тому заговорить.
– Сын мой, все, что ни делается, делается по воле Божьей. Как знать, может, молния небесная – это наказание грешным за их деяния? И нам негоже вмешиваться в промысел Божий, если не являемся отступниками.
– Как знать, как знать, собрат мой. – Из часовни вышел мужчина в рясе. – Бог карает стрелами огненными дьявольские отродия, коих в округе нашей немало. Достается и людям, допустившим это безобразие, но за карой следует милость, ибо Бог милостив и любит чад своих, а потому мог ниспослать нам этого молодого человека как прощение за грехи наши. Так почему же мы должны отталкивать его, вмешиваясь в промысел Божий?
– Под какой процент ты собираешься выдать этим грешникам деньги? – Судья решил прекратить религиозный диспут в зародыше, поскольку торопился.
– Хочу построить домик в Троицком, – ответил Александр.
– Зачем тебе дом в этой глуши? Уж не из беглых ли будешь, купец? Скрываться вздумал?
– Тебе документ показать, коли купеческому слову веры нет?