Экспедитор

— Вот так здрасти приехали. Сестрёнка, так ты что же, действительно… — Я присел рядом и посмотрел ей в глаза.

— Ну вот что мне теперь делать⁈ — с надрывом выпалила она, упала мне на колени и разрыдалась.

— О как, — растерянно произнёс я и погладил её по голове. — Девочка моя, ты прости меня. Я ведь не со зла. Да только если бы и знал, что так сильно болеть станет, всё одно пошёл бы. Потому что через год оно куда горше будет.

— Петька, я тебя ненавижу! — рыдая и продолжая прятать лицо в моих коленях, глухо выкрикнула она.

— Да я и сам себя сейчас ненавижу, — вздохнул я и охренел.

Это что за чертовщина! Я даже вспомнить не берусь, было ли что-то подобное в моей жизни. Но вот сейчас к горлу вдруг подкатил твёрдый ком…

Глава 21

В трактире мало того, что отвратная вонь кислятины от пролитого пива и исторгнутой блевотины, так ещё и прокурено всё насквозь, и висит сизая взвесь табачного дыма. Представьте себе самую дешёвую и грязную наливайку, так вот она в сравнении с этим гадюшником уютное кафе. Дядьки Василя на местного трактирщика нет, он бы разъяснил, как надо вести хозяйство. У него, конечно, тоже не эталон чистоты, но там я всегда спокойно ел и пил, а тут даже кружку в руки брать противно.

В трактир я вошёл один, а потому держался с осмотрительностью, публика тут разная, есть и совершенно безбашенная. Спину же мне прикрыть некому. Хруст с санями в квартале отсюда, Дымка и вовсе брать не стал. Приставил его к сестрице и велел присматривать за ней денно и нощно.

Впрочем, причина не в этом, а в том, что полного доверия молочному брату у меня всё же нет. Мало ли где взболтнёт ненароком, чего не сказать о Климе. Этот в плане языка за зубами надёжен как скала, пусть и не по своей воле. А я собирался ни много ни мало пройтись по самому краю и поиграть в кошки-мышки с Тайной канцелярией. Опасная затея, но и выхода иного я не видел…

Признаться, в этом мире я для себя открыл много нового. Научился ценить семейные узы, и за родных готов порвать любого. Вон за Лизу попёр на шестирангового одарённого с парой пистолетов, и в результате прибрал его голыми руками. А теперь ещё выяснилось и то, что я, оказывается, умею плакать. Я был просто в шоке, когда обнаружил у себя на щеках слёзы. И опять из-за этой пигалицы!

Я был уверен, что за день-другой ей полегчает. Ну, правда. Она мне казалась пусть и не циничной, но вполне расчётливой, а оказалась ранимой и беззащитной. И ведь страдала не только она, но и Рощин, чтоб ему трижды опрокинуться. За прошедшую неделю разрыва эта сладкая парочка превратилась в тень самих себя. Лизу я наблюдал воочию, кляня себя последними словами и всячески стараясь её расшевелить. О Вадиме мне в деталях поведал молочный брат, разузнавший всё доподлинно у прислуги в пансионе. И оба не посещали занятия в университете. Несчастные влюблённые, раскудрить их через коромысло, а я, стало быть, разлучник!

Вот и решил исправлять то, что наворотил. Нет, я и сейчас считаю себя правым, просто не ожидал, что оно вот так обернётся. Представляю, до чего дошло бы через годик, когда они окончательно прикипели бы друг к дружке.

И этот пентюх мне ещё какие-то там намёки кидал насчёт того, что он может подлянку Лизе устроить. Ага. Вот интересно мне, какую именно. Он скорее в огонь и в воду за неё, чем посмеет навредить. Да только я этого сразу не понял.

К слову, пару дней назад встретился с Марией. Её высочество приходила навестить запропавшую подругу. И теперь мы реально разругались. Причём признавая правоту Долгоруковой, я в долгу не остался. Защитная реакция, ага. А в чем она не права-то, когда сказала, что можно было этой парочке исподволь капать ядом, предоставив им возможность расстаться самим. Мол, деликатней надо, тоньше, а я как зверь, с мясом выдрал. Нет, она, конечно, права, но я-то так не умею. Мне кому в морду это запросто, а всякие закулисные игры и интриги это уже без меня.

Словом, решил я помочь сестрице. Ну, коль скоро она с милым своим расстаться никак не желает и страдает, а вместе они быть не могут, значит, нужно подтянуть её дар на его уровень. Были у меня предположения, как этого добиться. Правда, я понятия не имел, насколько это может быть эффективным.

Из записей покойного Седова следовало, что он сумел пробить барьер узоров, скормив покойному же Егорову желчь волколака и поместив его под выброс Силы. Я добился того, что запас энергии, собранный в кармане, не выбрасывается, а истекает потоком. Значит, если проглотить желчь и оказаться внутри конструкта, тогда поток устремится по многократно расширенным каналам, и эффект выйдет в разы большим. Ну, во всяком случае, в моём понимании всё именно так и должно происходить.

Остаётся выяснить это на практике. И другого подопытного кроме себя самого я не видел. Не на Лизе же опыты проводить. И потом, случись несчастье, что, по моему мнению, до крайности маловероятно, я всего лишь вернусь в свой мир, вот и всё. Сестра же погибнет окончательно и бесповоротно.

Нет, моё отвращение никуда не делось, разве только с течением времени я стал к этому относиться чуть проще. Уже не видел в этом столь уж великий грех. С одной стороны, я никогда не был белым и пушистым, с другой, с кем поведёшься, от того и наберёшься. А с третьей, если прижмёт, я ещё и не то сожру, а уж за Лизу так и подавно…

Оставалось раздобыть волколака. И вот именно по этой причине я и заявился в этот гадюшник. Имелся у меня один кандидат на роль оборотня, да и до полнолуния осталось всего ничего. В этот раз я решил ничего не изобретать, а использовать проверенную схему.